— Спасибо за консультацию, — я уселся на кушетку и попробовал успокоиться. — Никто еще так плотно не вмешивался в мою личную жизнь. Нет, это же надо! Использовать меня для…

Я не знал, для чего он меня использовал. Или знал? Мне было противно от самого факта случившегося, но чем больше я психовал, чем больше распалял себя, тем яснее мне становилось, что Жаб снова, как всегда, прав. Что у него попросту не было выхода, как и у меня сейчас. Он переступил черту, границу, о которой говорил Долговязый, но и мне ее в скором времени придется переступить. Он знал, что кроме меня никто не сможет приручить Поганку. Сам он не мог, а она меня к себе подпускала. У меня было огниво, как в сказке Андерсена. Я единственный мог повелевать самой большой собакой на свете. Или я сам огниво? Я огниво в руках Жаба. Да, точно, именно так. Он — укротитель чудовища. А я… Просто подвернувшийся под руку инструмент для этого. И даже если мне удастся спасти человечество, моей заслуги в этом не будет.

— Если придется нырять, то тебе пригодятся ночные уроки Жаба, — сказала Леся.

— Я знаю.

— Чем-то всегда приходится жертвовать. И знаешь, мне в голову пришла забавная мысль. Человека используют только тогда, когда он чего-то стоит. Была бы тебе грош цена, Жаб нашел бы кого-то другого.

— Но его-то никто не использует!

— Ты уверен? — спросила Леся.

Я не нашелся с ответом. Не знаю, использовал ли кто-то Жаба, но то, что все его считали конченным ублюдком, тоже было нелегкой ношей. Наверное, просто невозможно сделать что-то значительное, что многие посчитают добром, если не сотворить при этом ни капли зла. Надо только в точности соблюдать пропорцию. Это была опасная идеология, я знал, я видел все ее подводные камни. Но по факту она была верной. Страшной, но верной.

Палуба под ногами дрожала мелкой дрожью — «Рапид» медленно, но уверенно набирал ход.

— Пойдем в кают-компанию, — сказала мне Леся.

— Не говори никому, что у меня в голове, — попросил я.

— Не буду, — кивнула Леся. — Жаль только, что ты чересчур стеснительный.

— В смысле?

— Теперь пока не вернемся и не вытащим эту дрянь у тебя из головы, вряд ли мне удастся уговорить тебя заняться сексом.

— Самое время думать об этом! — пробурчал я.

— А что я могу поделать? — усмехнулась она. — Весна.

К утру мы достигли указанных Молчуньей координат и сбросили ход до самого малого. Сгрудившись в ходовой рубке, мы смотрели, как Майк и Долговязый сканируют дно сверхглубинным сонаром. Разрешение у него было слабенькое, поэтому работа требовала полного сосредоточения. Майк и Долговязый сменяли друг друга через каждые пять минут, а мы с Молчуньей на всякий случай их подстраховывали, чтобы не упустить отзвук, похожий на отражение ультразвука от панциря «Валерки». Леська стояла у руля, поглядывая на экран ходового радара. Все были при деле.

Шок от вчерашнего открытия поутих, так что я вполне прилично себя чувствовал. Леське я не стал этого говорить, но на самом деле я внутренне с ней согласился, и это в огромной степени меня успокоило. Действительно, был бы я никчемным, Жаб не стал бы меня использовать. А что может быть хуже никчемности? Нейрочип в голове точно лучше, тут и говорить нечего. Я представил, как миллионы людей проживают свою жизнь ровно-ровно. Каждый день встают по утрам, делают каждый день одинаковую работу. Очень нужную работу, очень важную для всех людей на Земле. Но каждый день одну и ту же. Представив это, я понял, что счастлив. Мне довелось за три года пережить столько, сколько некоторым и за всю жизнь не доведется испытать. Я был охотником, я погружался на дно океана. И у меня была Леся. И верные друзья у меня были, и были яркие победы — все, что нужно для счастья. И если в качестве платы за это нужно поносить немного нейрочип в голове, так это не цена. На такую цену я сознательно согласился.

— Цель на радаре! — сказала Леська, заставив меня вздрогнуть. — Низколетящая, скорость малая, семьдесят узлов. Высота двести метров над уровнем океана. Курс сближающийся.

— Что за дьявол? — Долговязый оторвался от сонара и взглянул на радар. — Это легкий гравилет. Судя по маневру, «Силуэт-Вертикаль». Скорее всего спасатель.

Он снова принялся работать с сонаром, но в этот момент пискнул детектор ракетного наведения.

— Полный вперед! — тут же скомандовал Долговязый по-английский.

Майк бросился к штурвалу и рванул ручку телеграфа.

— Право руля!

Майк повернул штурвал, отчего «Рапид» затрясся, как в лихорадке, заходя в начальную фазу противоракетного маневра. Честно говоря, я к этому времени только очухался. Что ни говори, а до стариков мне еще далеко. Это же надо, какая реакция.

— Самый полный! — рявкнул Долговязый.

Детектор наведения умолк — отставник знал толк в противоракетных маневрах. Представляю, как вытянулось лицо у стрелка-гравилетчика, когда он потерял цель, казавшуюся такой легкой.

— Средний ход, лево руля!

Детектор пискнул и снова умолк. Я глянул на радар и заметил, что гравилет увеличил скорость, пытаясь сократить дистанцию и затруднить нам возможность маневра.

— Самый малый!

Не рассчитав скорость, гравилет с воем пронесся над мачтами. Я заметил на нем полный комплект боевой подвески и серую полосу полицейской службы.

— Это полиция! — успокоил я всех.

— Тьфу, барракуда! — усмехнулся Долговязый. — Что за манера держать добропорядочных граждан на прицеле?