Раймонд отвернулся к окну, переводя дух.

– Слава Создателю, вчера мы доставили де Шарнэ в аббатство Святой Женевьевы, - улыбался Гийом.
– А в октябре отец взял де Моле и всю его банду из Тампля.

Теперь Раймонд тоже улыбался.

– Да, дорогой друг, канцлер де Ногарэ - наш отец.

Пьер удивлённо смотрел на братьев де Ногарэ.

– Отец ещё в прошлом году начал конфисковывать имущество иудеев в Тулузе и Альби, - продолжал Раймонд.
– Орден должен быть упразднён, все средства изъяты в казну, а тамплиеры казнены.

Пьер сидел ни живой, ни мёртвый.

– Значит, это борьба за золото и... И за власть?

– Вы опять не далеки от сути, Пьер, - карета остановилась, и Раймонд открыл дверь.
– Прошу вас, мы приехали.

Пьер увидел фасад трёхэтажного здания из резного светлого камня, отливавшего персиковым цветом в лучах заката. Две мраморные колонны по бокам парадной двери из тёмного дерева устремлялись вверх до самой черепичной кровли. Цветные витражи в окнах переливались, завораживая и затягивая взгляд в свою глубь.

Гийом позвонил, дверь открылась, и высокий пожилой дворецкий пригласил гостей войти.

Пройдя сквозь широкую прихожую с зеркалами, диванами и канделябрами, Пьер оказался в обширной парадной зале, пол которой был вымощен тёмными полупрозрачными плитами, отчего первый шаг монах сделал неуверенно, словно ступая на гладь воды. В зале пылал камин, а на сервантах и столиках горели свечи в золотых подсвечниках. На обтянутых плотными тканями стенах повсюду висели картины с изображениями псовой охоты, музыкантов и портретами аристократов. Высокие потолки украшали удивительные росписи - мужчины в причудливых шлемах и с обнажёнными мускулистыми торсами кружились в танце с невероятно красивыми женщинами, облачёнными в длинные одежды, оставлявшие один бок обнажённым. Грациозные белые женские руки пленяли Пьера.

– Нагота греческого воина показывала его бесстрашие перед смертью. Здравствуйте, Пьер.

Монах опустил глаза и увидел канцлера. Тот приветливо улыбался.

– Ноябрьский холод не позволит нам беседовать в саду, поэтому прошу вас за стол.

Хозяин усадил Пьера за большой, сервированный на одну персону стол, и слуга подал на серебряном подносе белый хлеб, осетрину, сухофрукты, миндаль и красное вино в прозрачном графине.

– Угощайтесь, - канцлер налил вина себе и гостю.
– Вас удивляет оформление залы, не так ли? К сожалению, архитекторы, нотариусы и врачи бывают здесь чаще, чем богословы. Как вы оцениваете античные сюжеты на сводах? Подозреваю, что эти мужчины слишком сильны, а женщины слишком красивы для глаз слуги Христа.

Пьер заметил, что ни Раймонда, ни Гийома, ни дворецкого в зале уже нет. Канцлер мягко расхаживал перед камином.

– А ведь когда-то давно люди не считали это грехами, дорогой друг. Да, да. За три века до рождения Христа, на острове Ситэ было поселение кельтского племени паризиев. В первом веке сюда пришли римляне и возвели город Паризиорум. На холме Сент-Женевьев были дворец и амфитеатр - сейчас там церковь Святых Петра и Павла. На востоке острова был храм Юпитера - сейчас там Собор Богоматери. На холме Монмартр были храмы Марса и Меркурия - сейчас там церковь Святого Петра.

Канцлер говорил с воодушевлением, которого Пьер не ожидал от сурового королевского чиновника. Все священнослужители высокого ранга, встречавшиеся Пьеру ранее, всегда держались строго и немногословно.

– Но в третьем веке город был разорён германским племенем алеманов, и с тех пор уцелела только старая римская дорога, - продолжал канцлер.
– Мы ступаем по ней каждый день, когда идём в Сент-Шапель на мессу.

Пьер, не притронувшись к еде, заворожено слушал.

– А во времена Рима здесь жили другие боги, юноша.

Канцлер остановился перед камином и смотрел на огонь.

– Готовился призвать к ответу за земные дела неумолимый владыка подземного царства Аид, щедрый и гостеприимный. Вы знаете, что в его храм могли входить только священники?
– Канцлер обернулся к Пьеру и продолжил.

– Дарила надежду богиня рассветной зари Аврора, что приносила свет богам и людям.

Канцлер с наслаждением вдохнул полной грудью.

– Воодушевлял бог любви и весны Эрот, что зажигал сердца и призывал к бытию новую жизнь.

Канцлер улыбался широко и радостно, как ребёнок.

– Врач Эскулап превращал змеиный яд в противоядие, за что получил божественное бессмертие. Но, когда постиг воскрешение мёртвых, верховный Зевс сразил его молнией! Да, да, дорогой друг, смерть тела священна, и нельзя избежать встречи с Создателем.

Канцлер внушительно поднял указательный палец.

– Но ошибка не есть преступление, и Парки - таинственные девы, что ткут нити судьбы и неподвластны даже богам - воскресили Эскулапа!