– Убили? По какой причине?

– Разве истина рационального знания может прийти в противоречие с истиной религиозного откровения?
– Раймонд внимательно смотрел монаху в глаза. Пьер молчал.

– Кардинал Пётр Дамиани говорил: "К чему наука христианам? Разве зажигают фонарь, чтобы видеть солнце?" - продолжал Раймонд.
– Они полагают, что после Христа человечеству достаточно Нового Завета для решения вопросов бытия. Может быть, они правы?

– Тайны веры не нуждаются в доказательствах разума. Потому Христос не сошёл с креста!
– твёрдо произнёс Пьер.

Раймонд смотрел внимательно.

– Конечно, Пьер, вы правы. Но разве душа и разум должны противоречить друг другу? Разве таков замысел Творца?

Пьер чувствовал невнятную тревогу и нарастающее раздражение. Раймонд заулыбался и произнёс торжественно:

– "Берет Его дьявол на весьма высокую гору и показывает Ему все царства мира и славу их..."

"Да, это искушение..." - промелькнула мысль, и у Пьера начала болеть голова.

– Во втором веке до Рождества Христова грек Эратосфен доказал, что земля имеет форму шара, - тихо сказал Гийом.

– Но писавший от Матфея этого не знал, - так же тихо добавил Раймонд.

Пьер молчал.

– И проблема в том, что эти слова могут привести на костёр, - сказал Гийом.

Пьер заворожено смотрел, как прозрачные капли пота стекают по рукам.

Студенты перешли в парную с ваннами и лежаками, где дюжие банщики растирали их тела огромными чёрными мочалками из морских водорослей, умащали эссенциями с запахами ириса и майорана, притираниями из розы и левкоевого масло. Пьер чувствовал, как сердце пульсирует в каждой точке его тела.

После парной они вышли в сад с бассейном, в котором плавали маленькие разноцветные рыбки.

– Пользу грамматики они видят в знании Священного Писания и отцов Церкви, пользу риторики - в искусстве проповеди, астрономии - в вычислении пасхалий, а диалектики - в умении спорить с еретиками, - неумолимо продолжал Раймонд.

– Стихосложение нужно лишь для создания церковных ритмов, а античное учение о добродетелях толкуется с точки зрения христианской этики, - добавлял Гийом.

Пьер молчал.

– Наблюдайте и размышляйте, дорогой друг, - сжалился наконец Раймонд.

– Не спешите, - добавил Гийом.

Пьер с увлечением погрузился в изучение грамматики, риторики, диалектики, арифметики, геометрии, астрономии и музыки - семи "свободных наук" артистического факультета. С утра до вечера он трудился над книгами в классах и библиотеках университета, но регулярно, как положено монаху, посещал службы в церкви Сорбонны.

В один из ноябрьских дней все студенты-богословы неожиданно были созваны в главную залу теологического факультета. Схолары толпились позади рядов из лавок, на которых сидели бакалавры и лиценциаты. В президиуме на креслах с высокими узкими спинками располагались доктора и магистры.

– Что такое? Что за собрание?
– спрашивали друг друга студенты.

В зале было шумно. Из президиума вышел канцлер де Ногарэ и поднял руку. Прямые черты его лица были бесстрастны и расслаблены, но подспудно в них читалась непоколебимая решительность.

– Именем Святой Церкви и Его Величества короля Франции, начнём заседание. Введите подсудимого, - негромко распорядился канцлер.

Четверо стражников с алебардами ввели в зал пожилого человека с длинными седыми волосами, сутулого и бледного. Одежда висела на нём, словно с чужого плеча, а взгляд был обращён в пол. Пьер испытал острое чувство жалости к несчастному. Шум в зале начал стихать.

– Назови себя, - приказал канцлер.

– Жак де Моле.

– Говори громко. Жак де Моле, великий магистр ордена храмовников, волей Святой инквизиции и христианского монарха Филиппа IV взятый в цепи, признаёшь ли ты себя виновным в ереси?

В зале наступила тишина.

– Да.

Тишина стала абсолютной. Канцлер продолжал допрос.

– Признаёшь ли ты, Жак де Моле, пред лицом сего собрания, что тамплиеры под твоим руководством отрекались от Иисуса Христа и плевали на Святое Распятие?

– Да.

По залу прошёл гул. Подобное признание так потрясло молодых схоларов, что никто даже не осмеливался переспросить соседа.

– Признаёшь ли ты, Жак де Моле, пред лицом сего собрания, что тамплиеры под твоим руководством на тайных собраниях своих сжигали тела умерших своих и подмешивали пепел в общую трапезу?

– Да.

"Что за вздор?" - подумал Пьер. Из зала начали раздаваться проклятья в адрес подсудимого.

– Признаёшь ли ты, Жак де Моле, пред лицом сего собрания, что тамплиеры под твоим руководством во время тайных ритуалов своих...
– канцлер сделал паузу и, повернувшись лицом к рядам схоларов, произнёс нарочито громко, - ...поклонялись сатане?!