Тупик? Хм…

— А тебе Козет показывал снимки? С той, растоптанной пленки? — голос Ирины оторвал меня от тягостных размышлений, — наши эксперты ведь восстановили кое-что.

И киваю головой.

— Ну и как? Ничего не показалось странным?

Я снова киваю. И, разумеется, молчу. А ну выкладывай свои подозрения первой!

— А что именно? Пейзажи?

Снова глубокомысленно киваю. Для важности по-профессорски складываю руки на животе.

— Для чего в технических материалах оказались пейзажи? Для маскировки? Глупость какая-то. Кого ими обманешь? Или агент в сантименты ударился? Растаял перед прелестями живописного прибоя?

Я показываю рукой, мол, продолжайте, продолжайте, студент.

— А место тебе не знакомо?

Пожимаю плечами. Таких скал на побережье — за три жизни не обойдешь. Хотя…

Вод втемяшился мне в голову Херсонес — первое, что выскочило из ассоциативного ряда — и не отпускает. Спорно, конечно, уж больно отвратительное качество. И если это Херсонес, то, как-бы это сказать, что-то необычное в нем есть. Не типичное, не стандартное для обычных фотографий этого древнего городища, коих за все время его раскопок сделано бесчисленное множество.

Но в целом, я согласен с Ириной. Что-то свербило меня именно в этих фотографиях. Что-то шевелилось очень глубоко в памяти. Причем, не в памяти первоклассника, а где-то на уровне лет пятнадцати-шестнадцати. И не могло оформиться. Как мелкая, но болезненная заноза под кожей.

Вот так все сложно!

Отрицательно машу головой в ответ на вопрос Ирины.

— Ну, нет, так нет, — рассеянно произносит она. Тоже витает где-то далеко в облаках, — Я пошла. Пока! Будут бить — кричи громче. Я тут, за стенкой…

Очень смешно!

На следующий день голос постепенно стал восстанавливаться.

Вот досада!

Полдня дожидался прихода одного из юмористов, чтобы достойно ответить на очередную подколку. Напрасно — Козет не заходил, а Ирина исчезла куда-то еще до моего пробуждения. Я невзначай прогулялся по ее палате — вещи были на месте. Дела, наверное. Служба есть служба. Ну что ж. Не только у моих партнеров могут быть дела!

Я наспех оделся и был таков.

Кстати! Пользуясь случаем, хочу выразить признательность местным бойцам невидимого фронта, бдительно стоящим на чеку во избежание происков забугорных злодеев. После моих экспромтов с походом, я, почему то, ожидал некоторого ужесточения режима в чудесном санатории. Какого-нибудь лишнего сотрудника. Или амбарного замка на двери моей палаты. О чудо! Ничего подобного не приключилось. Доверие органов ко мне не пошатнулось ни на йоту!

Такая корпоративность окрыляла и подталкивала меня на очередные подвиги. Вот только в каком секторе работы можно было проявить мои способности в полной мере — я пока представлял себе довольно смутно.

Поэтому ноги понесли меня в самом очевидном направлении — туда, где было больше всего вопросов. К месту службы Родькиного папаши, в Любимовку.

Что я хотел там увидеть — понятия не имею. Возможно, одним из стимулирующих факторов была длительная прогулка через весь город на Северную сторону и дальше. Случайно, не мой ли малолетний носитель подтолкнул меня к этому довольно-таки бестолковому променаду? Ведь конечная цель предполагала форсирование бухты на маршрутном катере!

Да! Не скрою, что даже в зрелом возрасте, поездки на Северную сторону всегда для меня были сопряжены с положительными эмоциями. Уж очень красив наш город со стороны моря! Крутые склоны, залитые густой зеленью, и белоснежные островки домов, как рифы в океане.

Никогда не устану любоваться! В этом есть что-то завораживающее. Магическое. Притягивающее, как магнит. За свою долгую военную службу и метания по стране в командировках я видывал очень много других городов. И огромных, и красивых. А вот, магии в них не почувствовал.

Конечно, сказывается фактор «кулика» с «родным болотом». Бесспорно. Это я понимаю. Но как тогда понять то, что люди, совершено посторонние этому городу, в свое время с непостижимой яростью защищали каждый его камень. Врастали в эти скалы и стояли насмерть — дважды за короткую его историю. И дважды этот город был просто стерт с лица земли вместе с этими, сроднившимися с ним людьми. И дважды возрождался.

И другие люди, такие, например, как бабушка бестолкового Трюхина, со всех концов земли приезжали сюда, чтобы поднять город из руин. Сделать его еще прекраснее и родным для себя. И наполнить его новой магией. Магией жизни и любви.

Опять меня понесло? Понесло! Да, и не мудрено. Ведь я стал историком благодаря этому городу. Может быть, благодаря именно этим морским прогулкам — с южной стороны центральной бухты на северную.

Еще бы меня туда не тянуло!

Я стоял на кормовой площадке у машинного отделения катера, вцепившись в поручни, и с удовольствием подставлял лицо под соленую водяную пыль.