Вообще-то, сюда вход для пассажиров воспрещен, но команда этого уютного суденышка всегда сквозь пальцы смотрела на сие повсеместное нарушение.

Какое-то назойливое чуть заметное беспокойство стало нарастать у меня в голове на полпути до северного причального пирса. В самом центре городской бухты. Что-то очевидное, но не до конца сформировавшееся.

Ненавижу это ощущение! Прямо чувствую, как где-то в подкорке головного мозга по запутанным синапсам метается заблудившийся электрон не оформившейся мысли, и не может никак выбраться на поверхность. Впору головой стукнуть о переборку, для ускорения процесса…

— Мальчик! А где твои родители?

Оглядываюсь. Полноватая дамочка в блеклом пляжном халате в какой-то мелкий сизый цветочек. На голове — розовая с блесками соломенная панама с бантом. За руку держит не менее полного мальчишку лет девяти с капризно надутыми губами. На пацане короткие светлые штанишки, футболка с якорем на пухлом животике и берет с голубым помпоном на голове.

Я усмехаюсь про себя. Типичная картина. Курортники. Что-то припозднились. Вообще-то, учебный год уже начался. Почему не в школе, морячок? Кто ему этот берет дурацкий подсунул? Ведь даже не догадывается, что помпон красным должен быть…

— Кто тебе разрешил там стоять? А ну, выйди немедленно! Сейчас капитана позову!

Ну, да! Сейчас он штурвал бросит и прибежит. Толстячок, наверное, раскапризничался. На корму хочет. А в проходе — цепочка, на которой табличка с грозной надписью. Стра-ашно! Делов то — отстегнуть цепочку, пройти и повесить ее обратно. Так нет! Доколупаться надо! До местных старожилов.

— Я тебе что сказала! Милицию позвать?

То капитана, то милицию. Давай уж сразу взвод палубной охраны. Который на судне с экипажем в три человека.

Как-бы между делом начинают подтягиваться поближе немногочисленные пассажиры. Они с интересом наблюдают за разгорающимся скандалом. Большинство — с понимающими улыбками. Хоть путь не долгий, но кто ж откажется от дополнительного развлечения?

И тогда я совершаю коротенький, но убийственный ход. Простой, как все гениальное. Отворачиваюсь от скандалистов и делаю один шаг влево.

Все! Детский мат. Меня просто не видно за массивной кормовой рубкой машинного отделения. Даже сквозь шум дизеля слышится возмущенный голос дамочки, скулеж псевдо-французского юнги и смешки пассажиров. Думаю, инцидент исчерпан. Цепочка для курортников — серьезное препятствие.

Что-же меня свербило совсем недавно?

Вот сбили же!

Прямо возле причала — площадь. На ней с краю — небольшая автобусная станция. Отсюда до Любимовки минут пятнадцать нескорой езды на общественном транспорте. Однако я прохожу мимо и направляюсь по главной улице в горку. Там на холме — центр Северной стороны, кинотеатр «Моряк». Место встреч и свиданий для влюбленных. А также — главный ориентир для тех, кто не совсем хорошо знает город.

Вон оно что! Я понимаю, куда меня несут ноги. Возле «Моряка» в одном из частных домиков живет мой друг юности — Вовка Микоян, с которым мы учились вместе в судостроительном техникуме.

«Ну и смысл? — ругаю собственные своевольные ноги, — мы с Вовкой в пятнадцать лет только познакомились. Ему сейчас семь. Он меня еще просто не знает. Даже и не мечтает о таком счастье».

Нас сблизила… ну, или сблизит лет через восемь страсть к гитаре. Ну, а как же! Мы ведь даже оказались у истоков создания целого ансамбля! «Подвального», как это тогда называлось. «В каморке, что за актовым залом…» — так это про нас.

Была и каморка, и актовый зал в технаре, и полуразбитая аппаратура, которую мы не уставали совершенствовать. Потом была каморка в общаге хлебокомбината, полуподвальная студия Дома культуры строителей. Было с десяток выступлений на дискотеках, городских праздниках, свадьбах и…собственно, все. Жизнь разметала. Кончилась группа. А вот теплое пятнышко в памяти осталось. На всю жизнь. Такое теплое, что захотелось увидеть Вовку в его сопливом возрасте, без его усов и модной прически. Цель моего расследования — место службы Родькиного отца — все равно рядом, так почему не совместить приятное с полезным?

Я стоял у знакомой калитки из штакетника и разглядывал Вовкин двор. Все по-прежнему. Как в будущем. Как будет, когда нам стукнет пятнадцать. Вон Надежда Васильевна, Вовкина мать вышла из дома с мокрым бельем. А вон — симпатичная юная красавица, Вовкина сестра, которую я узнаю уже взрослой и усталой женщиной с ребенком. Деревья, какие еще маленькие!..

— Мальчик! Ты к кому? К Вове?

Киваю неуверенно, автоматически просовываю руку между штакетинами и откидываю знакомую защелку.