Ну да, теперь они знают. Искренне пожелать помочь. Сосредоточиться. И - "просто поверить". Или наоборот - поверить, чтобы помочь. Ведь не для того нужна вся эта магия воображения, чтобы развлечения ради воплощать в действительность выдуманные миры. Это тренировка, а настоящая задача - помогать тем, кто нуждается в помощи, в свете подлинной жизни.

Артур стоял, гладя себе под ноги. Потом решился поднять глаза на своих друзей:

– Я чуть было всё не испортил...

– Ну, у неё ведь не получилось ничего, - ободрил Максимилиан.

Не получилось на этот раз - так правильнее было бы сказать. Максимилиан знал - то, что Ника-Дискордия ушла, не означает, что власть её стала меньше. Без пролома сама она не сможет покинуть сторону разрушения, но могущество её во всех мирах по-прежнему велико. А тому, кого оно коснулось, трудно впредь не слушать её зова. Но будет ещё время предостеречь Артура, а сегодняшний день не хочется омрачать.

Донни, улыбаясь, щурил на солнце круглые зелёные глаза.

– Больше тебе эта шахматная штука не нужна, да?
– указала Алька на очки, которые он вертел в руках.

– Ага. Врачи с ума сойдут гадать, как я вылечился.

– Но теперь у тебя и твоего "шестого чувства" не будет...

– Не знаю. Проверить надо. Может, оно и останется, только послабее станет. Кстати, я тебе ещё спасибо не сказал.

– Нет уж, давай без благодарностей обойдёмся, - отмахнулась Алька.
– Не люблю я это...

Обычно всякие "технические подробности" интересовали Альку, но сейчас почему-то о них задумался Андрей, и спросил Максимилиана:

– Почему пролом на сторону Ники-Дискордии именно в Лабиринте образовался? Вдруг такие повсюду появляться начнут?

– Нет, пока этого не будет, - покачал головой звездочёт.
– Она сильная, но не настолько - пока есть те, кто не поддаются её власти. Лабиринт стоит как бы на перекрёстке, в том месте, где Мастер прогнал разрушение из своей души. В "том месте" - не в смысле пространства, конечно, ты понимаешь... Он на перекрёстке пути света жизни и пути разрушения, посередине между чашами весов. Он зависит от силы, которой обладают ученики Школы. От того, какой выбор они делают. Лабиринт открывает возможности для путешествий в мире реальности и фантазии, но он таит в себе и опасность. Этого не избежать.

– Наверное, правильно, что карту Выходов в реальность одни звездочёты знают, - сказала Алька.
– Я-то думала - почему бы и ученикам все места остановок не показать? Но раз Ника-Дискордия эту карту хочет заполучить - пусть знают только звездочёты. Уж вас-то она не заставит ей помогать, правда?

– Правда, - кивнул Максимилиан.

Да, он может это подтвердить. Слишком от многих вещей нужно отказаться ради того, чтобы стать звездочётом. Слишком много трудиться. Слишком много обещаний дать - и выполнять их. Когда проходишь через всё это, Зверь теряет над тобой власть. Даже если прежде были времена, когда он владел тобой безраздельно.

Свою привычку задавать вопросы Алька не теряла никогда, ни при каких обстоятельствах.

– Максимилиан, а можно ещё кое-что узнать? Почему только вы и Серафим поняли, что с Лабиринтом неладно?

– Ну...
– звездочёт замялся и переглянулся с Серафимом, который стоял неподалёку и всё слышал. И безуспешно пытался сделать вид, что не улыбается.
– Мы в какой-то мере связаны с Лабиринтом больше других. В отличие от остальных звездочётов мы... не бывшие ученики Школы. И вообще не из твоего мира, не из реальности. Наша родина в одном из придуманных миров.

– Ничего себе!
– восхитилась Алька.
– Такое бывает? Вы - как ожившие герои книжек?

– Хм-м...
– неопределённо кашлянул звездочёт.

– А что это Ника-Дискордия вас ящерицей называла?

– Это, в некотором смысле... выражение презрения.

– Странно. Знаю, собакой обзываются, ослом, но чтобы ящерицей...

– Видишь ли, Алиса, - Максимилиан снова откашлялся, - в моём мире я - как бы это сказать - был драконом.

Серафим при этих его словах не выдержал и фыркнул от смеха.

Алька уставилась на Максимилиана с непроницаемым выражением лица. Потом произнесла холодно:

– Это такая шутка, да? Смеяться надо?

– Ну...
– протянул звездочёт и умолк.

– Неужели правда?.. Скажите, что шутите! Я не верю в драконов!

Максимилиан беспомощно развёл руками - мол, я не нарочно.

– Нет, ну это надо же... магическое существо! А все придуманные герои с Лабиринтом связаны? Все могут настоящими стать? Вы же настоящий, да?

Андрей подумал, что и Максимилиан, и Серафим не просто очень даже настоящие, а более настоящие, чем некоторые люди, которых он в реальности встречал. И уж куда более настоящие, чем сама Ника-Дискордия, чей облик при всём своём подавляющем величии - лишь маска.