— Лайла, ради бога. Он же так и будет возвращаться сюда. — Хорошо, теперь даже тётю Кейт раздражает мой рыцарь в сверкающих доспехах.

Я вылезаю из кровати и открываю дверь. Мой рыцарь одет в футбольную форму, но выглядит чертовски привлекательно.

Сегодня четверг, я не была в школе с тех самых танцев, но он приходил каждый день в одно и то же время. Тётя Кейт по моей просьбе старательно отсылала Лэндена, но, думаю, она устала быть моим личным телохранителем.

Я даже не здороваюсь с ним. Просто открываю дверь и отступаю назад к кровати. Он следует за мной. Опустившись на матрац, он смотрит на меня своим щенячьим взглядом, и я теряюсь. На его лице всё ещё видны следы синяков после встречи с Беккером, и мне становится жаль Лэндена. Виноватое выражение его лица разбивает мне сердце.

— Что? Просто скажи это, Лэнден.

— Почему ты не хотела меня видеть? И не отвечала на звонки и сообщения?

— Потому что, — выдавливаю из себя я, — потому что ты знал обо всём, но вёл себя так, будто не знал, и… И я просто сумасшедшая идиотка, которая верила, что искренне тебе нравится.

— Согласен, — медленно соглашается он. — Я знал. Я расспрашивал о тебе, когда только приехал сюда. Однажды я услышал, как Алексис Бледсо рассказывала всем, что у тебя припадки. И что с того?

— Это… подожди, а почему ты расспрашивал обо мне?

— Что? Что значит «почему»? — Лэнден качает головой, и я подавляю в себе желание немедленно запустить пальцы в его густые тёмные волосы.

— Почему ты спрашивал Алексис и кого бы то ни было ещё обо мне?

Он потирает шею и оглядывается в моей комнате.

— Я уже рассказывал тебе. Я просто хотел поговорить с тобой. Ты всегда была одна, как будто не хотела, чтобы тебя кто-то беспокоил, и я не хотел быть просто ещё одним парнем, который достаёт королеву школы.

Я фыркаю, но потом с ужасом вспоминаю, что всё ещё в пижаме. И, господи, без лифчика.

Натянув одеяло до подбородка, я впиваюсь взглядом в парня, который видит меня такой, какой никто и никогда не видел.

— Но почему? — с усилием шепчу я. — Почему я?

— Господи, Лайла. Что ты хочешь от меня услышать? — Лэнден ощутимо напрягается, и я чувствую, что ему хочется вскочить на ноги и закричать. После тренировки он весь на взводе. — В свой первый день я увидел тебя, и я… Чёрт, я не знаю. Вокруг тебя было что-то вроде свечения, нимба, и я просто не мог отвести от тебя глаз. Я думал, что ты будешь вести себя высокомерно, будешь смотреть свысока на тех, кто не достоин дышать с тобой одним воздухом, что около тебя будет виться какой-нибудь красавчик, который бьёт других за то, что они посмотрели на тебя. Ничто из этого не остановило бы меня. Я был готов иметь дело с любым из твоих гипотетических поклонников. Но потом выяснилось, что всё это не соответствует действительности. Так что я подумал, почему бы нам не познакомиться и не узнать друг о друге, пока я снова не переехал или пока мы не закончили школу. Но чем больше мы общались, тем больше я хотел… большего.

Мы молчим, потому что тут нечего сказать. Я хочу поцеловать этого парня — мужчину — Лэндена. Но я не готова к этому и не уверена, что сейчас правильный момент. И ещё я не успела почистить зубы. Слёзы душат меня, потому что для Лэндена я совсем не благотворительность. Он просто заметил меня из толпы и захотел узнать поближе. А я взяла и всё испортила. Потому что никогда раньше с таким не сталкивалась и понятия не имела что делаю.

— Потому что у меня случаются приступы, и ты хотел меня спасти? — задаю я вопрос, чтобы окончательно удостовериться.

— Потому что ты красивая и добрая, и я люблю… находиться рядом с тобой.

— Лэнден, — начинаю я, но он ещё не закончил.

— Друзья делятся друг с другом своими проблемами, Лайла. И я надеялся, что, когда мы узнаем друг друга ближе, ты поделишься со мной причиной этих приступов. Я не верил тому, что говорила Алексис и другие, потому что, честно говоря, мне плевать на их мнение.

Друзья. Шесть букв. Я красивая, и он хочет узнать меня лучше. Но мы друзья. Шесть букв никогда ещё так не сбивали с толку. Но Лэнден ещё не закончил говорить.

— Тогда в школе я пережил самые страшные минуты в своей жизни. И если бы я мог предотвратить твой приступ, я бы лучше скрутил руки Беккера за спиной, чтобы он не смог ударить в дверь.

— Ты ничего не мог сделать, — говорю я так тихо, что даже не уверена, что Лэнден расслышал. Но он стремительно пододвигается ближе, и я понимаю, что он всё-таки слышал. Боль в его глазах заставляет меня продолжить говорить. Заставляет рассказать ему всё. Сделав глубокий вдох, я закрываю глаза, чтобы мне не пришлось видеть лицо Лэндена, пока я раскрываю ему свои болезненные тайны.

— Мне было тринадцать. Мы шли на спектакль «Щелкунчик» — мы ходили на него каждое Рождество.

С трудом сглотнув, я собираюсь с силами, чтобы рассказать Лэндену то, что раньше обсуждала только с врачами. Я отпускаю одеяло, которое до боли сжимала в руках. Открываю глаза и вижу, что Лэнден пристально смотрит на меня. Не отрывая взгляда от его глаз, я продолжаю:

— Родители шутили надо мной, пытаясь раскачать на руках в воздухе, как на качелях. Они всегда так делали, когда я была маленькой и все были счастливы. Тогда же я только злилась. Потому что я была подростком. — Я закатываю глаза, извиняя ту девочку, чьей единственной проблемой были её родители, которые играли с ней как с маленькой.