Лазаренко осторожно разломил тёмно-коричневую лепёшку, поднёс к носу и, понюхав, поинтересовался

– А почему выпечка пахнет хвоёй?

– Понимаешь, лопари всегда, ещё испокон веков, добавляли в ржаную муку сосновую заболонь, это такой белый внутренний слой сосновой коры, - радушно улыбнулся Илья.
– Потому добавляли, что муки всегда не хватало. Сейчас с мукой, спасибо советской власти, всё хорошо, перебоев в снабжении не наблюдается. А, всё равно, добавляют. Привычка, одно слово. Она же - вторая натура. Ты кушай, геолог. Кушай...

Старушка унесла тарелки и миски с недоеденной рыбой, а вскоре вернулась с небольшим кипящим самоваром в руках. Другая саамка, на голове которой вместо платка находилось странное сооружение, отдалённо напоминавшее русский кокошник, принесла пузатый заварной чайник, сахарницу с белыми неровными кусками рафинада, большие эмалированные кружки и несколько очень крупных, уже очищенных от шкурок луковиц.

Озеров, смахивая ладонью с ресниц частные мелкие слезинки, ловко нарезал лук на тоненькие ломтики, разложил эти ломтики по кружкам, залил до половины крутым кипятком, немного погодя добавил крепкой чайной заварки, после чего предложил:

– Разбирайте кружки, дорогие гости! Угощайтесь лопарским чайком!

Напиток получился однозначно забористым: у всех на лбу выступил обильный пот, на глазах навернулись крупные слёзы, отчаянно захлюпали носы. Несмотря на это, лопарский чай воспринимался - соответствующими рецепторами - по-настоящему вкусным. Более того, ощущалось-угадывалось, что он ещё и очень полезный, особенно при лечении различных простудных заболеваний.

Через некоторое время председатель сельсовета отодвинул пустую кружку в сторону, рукавом фуфайки обтёр со лба пот, достал из кармана брезентовых штанов курительную трубку, заранее набитую ароматным табаком, и, раскурив её, приступил к расспросам:

– Так, что надо, уважаемый? Какая нужда привела тебя в наши заброшенные и дикие края? Чем могу помочь?

Иван коротко рассказал о старом геологическом отчёте, обнаруженном в комбинатских архивах.

– Значит, вспомнили, всё же, про Облямбино?
– покатав по скулам каменные желваки, огорчился Озеров.
– Напрасно, честное лопарское слово...

– Почему - напрасно? И что это - "Облямбино"?

– Озеро такое, тут недалеко. Два с половиной дня пути до него.... Но плохое место, однако. Очень нехорошее. Поганое и неприветливое, короче говоря. Там живёт страшный Злой Дух. Непонятный. У него - голова змеи. Сам очень большой, как пять взрослых оленей вместе взятые.... Что улыбаешься, Ваня? Не веришь? Напрасно. Я сам видел, как Дух годовалого лосёнка утащил под воду. Вынырнул, схватил острыми зубами за ногу и уволок. Бульк, и всё. Только пузыри забегали по воде.... И, вообще. Много людей - на моём веку - ходило к Облямбино. Много. Но мало кто из них вернулся назад. Мало. Почитай, никто...

– А как же полевой отряд геолога Синицына?
– напомнил Иван.
– Они же вернулись?

– Вернулись, - невозмутимо пуская в потолок сизые кольца табачного дыма, подтвердил Илья.
– Инженер, два техника и проводник из наших. В недобром 1935-ом году. Самого Синицына, выслушав очень внимательно, тут же определили в сумасшедший дом, мол, крыша совсем съехала от регулярного и беспробудного пьянства. А остальных арестовали и это.... Как там его? Репрессировали, вот. То есть, отправили - безвозвратно и навсегда - в далёкую Сибирь. За что, интересуешься, репрессировали? За злостный саботаж, понятное дело. Чтобы не смущали честных советских оленеводов глупыми рассказами и несусветными байками.

– А о чём были те байки-рассказы?

– Много о чём. В основном, о всяких подозрительных глупостях, не имевших ни малейшего отношения к строительству коммунизма.... Значит, молодой геолог, тебе надо попасть на берег Облямбино?

– Надо. Начальство приказало.

– Приказ начальства - дело святое. Понимаю.... А Злого Духа с огромной змеиной головой не боишься?

– Я постараюсь быть осторожным, - пообещал Лазаренко.
– Ну, очень-очень осторожным.... Так как, товарищ Озеров? Покажешь дорогу?

– Провожу, пожалуй, - помолчав с минуту, решил председатель ловозёрского сельсовета.
– Ты же упрямый. Видно по глазам. В любом случае, отправишься в путь.... Но только доведу не до самого Облямбино, а до горного перевала, ближайшего к этому нехорошему озеру. А дорогу обратно сам найдёшь, не маленький.

– Постараюсь...

На маршрут они вышли на рассвете, по холодной утренней росе, в так называемый час волка. Над ловозёрской тундрой лениво клубился рваный молочно-белый туман, через прорехи в котором - тут и там - проглядывали тёмно-бурые приземистые фигурки.

– Северные олешки вышли на завтрак, - охотно пояснил Озеров.
– Сейчас вокруг Ловозера пасётся основное стадо. Голов, наверное, три с половиной тысячи. А в июне будем кочевать на северо-восток, к тамошним богатым пастбищам. Вот, я и решил заранее проехаться в ту сторону. Осмотреться, прикинуть, посмотреть - что там с речками и ручьями. Годятся ли прошлогодние броды для сегодняшней переправы.... Заодно и тебя, беспокойного, провожу до нужного перевала. Обратно же буду возвращаться другой дорогой, сделав полукруг по тундре. Так что, до Ловозера будешь добираться самостоятельно. Извини.