— Хорошо получилось! — признала она. — Но не на четверых, а на двоих.

— Что ты имеешь в виду? — Анфиса маскировала убежище срубленными ветками земляничника, росшего неподалеку. Идея, к слову, хорошая. Ветки не только спрячут охотников, но и перебьют их запах.

— Не знаю, — пожала плечами Лиза, — но вот такое ощущение.

— Какое ощущение? — не поняла Мари.

— Странное…

Лиза, и в самом деле, переживала необычный момент. Вот, вроде бы все нормально, правильно, и, тем не менее, что-то не так. И еще четкое ощущение, что нечего им делать вчетвером в одной лежке. Неправильно. Неумно.

— Хотите — верьте, хотите, нет, но так у нас ничего не выйдет!

— А как выйдет? — посмотрела на нее хитрым взглядом Анфиса.

— Рейчел и Мари останутся здесь, — кивнула Лиза на лежку. — А мы с тобой спрячемся вон за теми камнями!

Место показалось ей подходящим. Позади и чуть в стороне от упавшего дерева, так что гораздо лучше просматривается склон горы с проплешиной, где осталась лежать освежеванная и выпотрошенная, но не разделанная туша кабана, да и кедр с привадой виден неплохо, хотя дистанция для выстрела от камней больше.

— Но мы же там ничего не успеем подготовить! — всплеснула руками Анфиса.

— И не надо. Набросаем вокруг веток можжевельника, прикроемся плащ-палаткой и достаточно.

— Авантюристка! — покачала головой Рейчел.

— Еще какая! — подхватила Анфиса.

— А мне нравится, — помолчав, сказала Мари. — Давай, Фиса, поменяемся! Я с Лизой, а ты с Рейчел.

— Серьезно? — подняла бровь навигатор.

— Вполне.

— А ты, Лиза, что скажешь?

— Давайте, так и сделаем!

На том и порешили.

Вспоминая потом, — «сразу после» и «много позже», — эту историю, Лиза никак не могла отделаться от мысли, что «так не бывает», и «наверное, мне это пригрезилось». А что?! Вполне! Может быть, и вся эта жизнь в теле Елизаветы Браге не что иное, как сны, лежащей в коме женщины. Одной или другой. Или сразу обеих…

Солнце уже почти зашло, но закатное небо на западе все еще горело всеми оттенками красного. Невероятно красивое зрелище, и черный силуэт кедра на этом пламенеющем фоне выделялся — по очевидному контрасту, — особенно отчетливо. Зато склон горы погрузился во тьму. Мрак наступающей ночи сплотился между деревьями, затопив среди прочего и проплешину с брошенной на произвол судьбы приманкой. Луна, разумеется, взойдет, но не сейчас, а к тому времени, когда она поднимется на небо и осветит поросший лесом горный склон, завершится закат.

«Пятьдесят на пятьдесят», — поняла Лиза, но даже не сильно расстроилась. Приключение и само по себе оказалось занятным. Таким и останется в памяти, даже если компаньонки вернутся на бриг без трофеев.

«Жалко конечно, но кто нас заставлял соревноваться в меткости? Придется теперь довольствоваться шкурой вепря, а сволочной кошак останется цел и невредим, да еще и сыт, паскуда!»

С наступлением сумерек, из своих укрывищь повылазило множество разнообразной живности. Видеть их Лиза в большинстве случаев не могла, — разве что замечала время от времени некое невнятное движение темного на темном, — но зато слышала отчетливо. Шорох побежки, приглушенные «голоса», шуршание травы… Однако звук, раздавшийся почти сразу, как она додумала свою полную легких сожалений мысль, спутать с чем-нибудь другим было невозможно, даже при том, что вживую Лиза услышала рычание леопарда впервые. Все, как и написано в книгах об Африке: «кашель и скрежет пилы». Сухо, негромко и до икоты страшно.

Мари, видно, тоже услышала. Коснулась пальцами плеча Лизы, привлекая ее внимание к появлению зверя. Лиза ответила мягким касанием, и приготовила ружье. Хорошей новостью было то, что рычание хищника раздалось издалека, откуда-то из-за раскидистого кедра. Плохой — что где-то на склоне «заплакал ребенок».

«Шакалы!» — но этого следовало ожидать. Они первые в очереди за мясом кабана, хотя и не самые сильные. Туша свежая, и другие более крупные хищники тоже не побрезгуют.

Лиза устроила ружье поудобнее и замерла, стараясь сосредоточиться на цели и отрешиться от всего прочего. Мягкий вдох, плавный выдох. И снова. И еще раз. Потом на склоне горы началась невнятная возня, мгновенно сменившаяся гневным лаем. Шакалы отступали перед чей-то грубой силой, но отнюдь не молча. Однако Лиза продолжала следить за деревом. Дерево, толстая ветка и темное пятно привязанной к ней туши.

Мягкий бесшумный вдох, длинный беззвучный выдох. Она уловила отчетливое движение снизу вверх, выдохнула плавно и сузила поле зрения, сосредотачиваясь на предполагаемой точке встречи. В следующее мгновение на ветви возник изящный силуэт. Зверь остановился, поднял голову, прислушиваясь, и Лиза выстрелила.

Гром выстрела ударил по ушам, и время остановилось. Это был первый «кадр», запечатлевшийся в ее памяти со всеми возможными подробностями. Лиза видела леопарда, и даже, заметила, как откинулась в сторону его голова, когда тяжелая свинцовая пуля ударила в шею. Одновременно она видела Мари, приподнимающуюся рядом с ней, чтобы выстрелить, если понадобится добить леопарда; и склон горы, где отчаянно «рыдали» и лаяли шакалы и кто-то сильный и властный рвал мясо кабана короткими резкими движениями; и засаду под упавшим деревом, где Анфиса и Рейчел отвлеклись на драму, разыгравшуюся на горном склоне. И еще Лиза ощутила смутную опасность сзади. Она повернула голову, еще не зная, что, собственно, ищет, и время возобновило свой бег.

А в следующее мгновение где-то рядом застрочил пулемет.

«Пулемет?! Серьезно?!»

Но так все и обстояло — пулемет.

И тогда время остановилось во второй раз, и это был еще один очень подробный и полный драматизма «кадр», отложившийся в памяти Лизы.

Она увидела язычок пламени, осветивший кусты и основание ствола дерева метрах в ста позади их с Мари позиции и метров на пятьдесят ближе к реке. Пулеметы в этом мире еще не начали оснащать пламегасителями, и значит, Лиза сходу засекла место, откуда вел огонь неизвестный стрелок. Разумеется, пулемет — это как-то слишком вычурно для их обстоятельств, но Лизе было сейчас не до анализа и оценок. Она просто смотрела и видела.