Игорь этого ждал. Что ж, это был не самый худший из вариантов. Золотарев мог запросто подставить его, чтобы отомстить за этот отказ.

Итак, в последний день июля месяца Игорь Лебедев был уволен. Покидая свое рабочее место, он с горечью подумал о том, что честные принципиальные люди абсолютно никому не нужны. Честность не котируется, даже более того, она считается пороком в обществе. И вообще, насколько же Игорю жилось проще раньше, когда он и вовсе не забивал себе голову такими вопросами. Вопросами о нравственности, совести, чести и морали. Гораздо проще жить и зарабатывать деньги, когда не думаешь ни о чем из этого, не думая о том, что оставляешь после себя.

Но теперь перед ним снова вставал вопрос о том, как быть дальше. Куда идти, и где приложить свои таланты? То, что он способен еще на многое, Игорь не сомневался. Но нужно ли это вообще кому-то? Неужели же был прав Александр Антонов, когда говорил, что он рано или поздно вернется обратно на рынок, готовый торговать порнофильмами? Неужели же настолько деградировал мир, настолько пали его устои, что в нем уже нет места программисту, пытающемуся применить свой талант в благих целях? И что вообще хочет общество? Неужели же только удовлетворять свои страсти, развлекаться, и делать деньги любым путем? Если это так, то человечество неизбежно придет к своей гибели. История уже не раз показала, что все империи, население которых жило исключительно ради удовлетворения своей плоти, неизбежно разрушались и переставали существовать.

Вернувшись к себе домой, Игорь снова погрузился в свои религиозные книги, пытаясь в них найти ответы на мучившие его вопросы. И чем больше он занимался их изучением, тем больше удалялся от буддизма, становясь при этом все большим сторонником христианства. Эта религия казалась ему ближе, и давала ответы, которые не давал буддизм.

В воскресенье к Игорю пришла его мать. Узнав о том, что ее сына уволили с работы, она сильно расстроилась.

– Как же так, - сокрушалась она.
– Ведь ты проработал у них всего две недели.

Лебедев поведал о разговоре, который состоялся между ним и его начальником. Мать выслушала, и горько покачала головой.

– И как же ты думаешь дальше быть?
– спросила она.

– Не знаю, что-нибудь придумаю.
– Игорь старался говорить как можно более безмятежно, чтобы не расстраивать мать еще больше.

– Может быть, тебе следовало бы согласиться, - робко предположила Валентина Ивановна.

Он с удивлением посмотрел на мать.

– Нет, я не могу пойти на это. Ты хотя бы представляешь, к чему это может привести? Это же чистой воды криминал. И если бы меня вычислили, то я автоматически стал бы крайним. Понимаешь, Золотарев пытался меня просто-напросто подставить. И все. За это не только посадить, за это вполне и убить могут. Я принял единственное правильное решение в данной ситуации.

– В таком случае, наверное, даже лучше, что ты ушел оттуда, - после некоторого размышления согласилась Валентина Ивановна.

Они помолчали.

– А Любу ты больше не видел?
– переменила тему мать.

– Нет, а зачем мне с нею видеться?

– Вдруг вы снова с нею сойдетесь.

Игорь покачал головой.

– Нет, это невозможно. Она приняла твердое решение. Да и не связывает нас с ней больше ничего.

Он прошелся по комнате и, прислонившись спиной к стене, сложил на груди руки.

– У вас с ней даже детей не было, - сказала Валентина Ивановна.
– Мне кажется, что если бы у вас были дети, то все могло сложиться по-иному.

Лебедев неопределенно пожал плечами.

– Не знаю. Может быть, и так. Но у нас их не было, так о чем тут говорить.

Мать немного подумала.

– Все равно, мне кажется, что вы могли бы завести детей как-нибудь иначе.

Игорь с недоумением посмотрел на мать.

– Как? Усыновить кого-нибудь?

– Не обязательно. Вроде бы, говорят, сейчас можно вырастить ребенка в пробирке.

– В пробирке?

– Ну, или как это там называется. Я слышала, что бывают случаи, когда ребенка выращивает суррогатная мать, совершенно чужая женщина. А все гены, клетки, или уж не знаю как выразиться, будут принадлежать вам. Это был бы полностью ваш ребенок.

– Партеногенез, - сказал Игорь.
– Имплантация.

– Что это такое?

– Это когда эмбрион внедряется в тело носителя, и развивается там. Еще бывает ксеногенез, вроде бы я где-то слышал этот термин, это когда зародыш не имеет ничего общего с матерью, которая его вынашивает. В сущности, вынашивание ребенка суррогатной матерью и есть этот самый ксеногенез.

– Слова-то какие мудреные, - покачала головой Валентина Ивановна.
– Неужели же нельзя проще выразиться?

Игорь развел руками, показывая свою беспомощность.

– Что поделаешь, эти слова пришли к нам из-за границы.

– А разве вы с Любой не могли завести ребенка подобным образом?
– настаивала Валентина Ивановна.

Лебедев поморщился.

– Мне неприемлема сама мысль о том, что моего ребенка будет вынашивать совершенно чужая женщина. К тому же, это стоит очень дорого.