– Что?
– тут уж Кира выступила вперёд. Смущаться она не привыкла и ткнула в него пальцем в ответ.
– Давай же, продолжай, обвинять нужно до конца.

– Да, я именно что обвиняю тебя!
– надулся он.
– Я ведь тоже к кое-чему привык, я ведь тоже... Здесь у каждого своя катастрофа, у кого погромче, а у кого тихая. Но это так нечестно, именно теперь, когда я - это Я, делать то, что ты делаешь. Ладно, формулировка оставляет желать лучшего, но клянусь, ты меня прекрасно поняла!
– Закончил он на шумном выдохе.

И архаичные формы верований. Вера.

– Это нечестно, - упрямо повторил кролик.
– Найти что-то, когда уже поздно. Я ради тебя обратно в пушистую зверушку превращаться не собираюсь.

– Никто тебя в зверушку и не обратит, - почуяв привычную почву под ногами, сказала Кира.
– Ты уже достиг нужной степени осознания себя и окружающего мира, по крайней мере, так посчитали в Центре. Обратная трансформация недопустима по регламенту.

Тон её стан почти наставническим.

– Это было бы дико, совсем в духе прежних времён.

– Вот как.

– Вот так.

– Давай же, признайся, - вдруг кролик широко усмехнулся и стал похож на живую карикатуру.
– Ты злишься на меня. Тебе не всё равно. Ты злишься!
– Затянул он почти в блаженстве и всё себе усмехался.

Кира вдруг вытянулась по струнке и вздёрнула подбородок.

– Это было бы недостойно смотрителя Маяка, - с гордостью отрапортовала она.
– Может ты и выглядишь как человек, но ведёшь себя как мелкая зверушка.

– А ты, однако, умеешь кусаться, - следом присвистнул кролик и отступил.- Прямо до... а впрочем.
– И он ушёл.

Маяк продолжал стоять на месте, но сигнал его обшаривал фьорды и простирался ещё дальше. Он был везде, а меж тем маленькие боты шныряли туда-сюда и один из них наконец приобрёл прежний вид, когда согласно таймеру, снова включились все его отражающие панели. Водоросли сползли с гладкой белой поверхности и упали на траву, да там скоро и засохли.

Это был солнечный день и не менее звёздная ночь.

Д олгий-долгий мир

Они встретились до рассвета, когда все звёзды ушли, а до восхода солнца оставалось ещё добрых часа два. Кролик знал точное время, когда оно должно было подняться на горизонт. Благо, в его распоряжении оставались многочисленные измерительные системы Маяка. Будь его желание, он мог бы узнать, какова нынче скорость ветра на северном полюсе и как там оно с магнитными бурями у самого края воздушного пузыря. Но он знал, что солнце взойдёт через два часа, и это было важнее всего прочего.

На самом деле, самое-самое. Густая сизая пелена заволокла пространство от края до края, и голая круглая площадка под ним, предназначенная для Ухода, оставалась единственным светлым пятном в окружающем их пространстве. Маяк включил предрассветное освещение, слабые голубоватые огни зажглись на его верхушке и частично по стенам.

Теперь его вершина перестала теряться в синей горней дымке.

Кролик видел прямую спину Киры, сидящей тут же по центру площадки, и прошёл к ней, уселся рядом и сначала так же смотрел впереди себя. Однако долго так продолжаться не могло, через некоторое время он начал ёрзать и, в конце концов, не выдержал. Поворотился и принялся улыбаться. Тут уж бы и камень растаял, Кира обернулась к нему и посмотрела с доселе ему не ведомым выражением.

– Я вот тут что подумал, - начал кролик вдохновенно.
– Ты ведь знаешь, как меня зовут?

Она не замешкалась с ответом.

– Дитрих, - сказала Кира.

И ему почудилась улыбка в её голосе.

– Могла бы и раньше догадаться, - он хотел поворчать, но оно само сошло на нет.
– Я тут, знаешь ли, на выразительность исхожу, расточаю столь ценное обаяние...

– Что ж, приятно познакомиться, Дитрих, - и Кира протянула ему руку.

– Даже так!
– руку он пожал.
– Но у меня нет пушистого хвоста.

– Недостатки делают нас свободными.

– Так себе мнение для того, кто собирается Уйти Туда, - заметил Дитрих скорее уже по инерции.

– Я слишком долго общалась с одним кроликом, чтобы не набраться у него дурного.

При этих словах он пихнул её локтем в бок. Так и посидели, помолчали, а потом Дитрих заговорил, глядя себе вдаль:

– Это всё-таки ужасно несправедливо, - сказал он.
– Я всё надеюсь, что ты не такая хорошая, как я думаю; а ты надеешься, что я лучше - чем есть на самом деле. Но ни так, ни так не выходит. Хуже стать я просить тебя не буду, хотя мне очень до того охота, правда. А ты уже не попросишь меня стать лучше.