То есть в живых со стороны мамы не осталось никого, кроме Норин и Мэри-Линетт.

О папе я знаю больше. Его родители живут на западном побережье – Кларисса и Сэм Блэк. У них трехэтажный домик, лодочный катер и огромный, бежевый лабрадор. Ну, и не стану лгать: лодочный катер они любят больше, чем меня, мою маму и всю нашу семейку, потому виделись мы с ними всего два раза за всю мою жизнь: на Рождество одиннадцать лет назад и на первый день рождения Лоры. Как-то я спросила у отца: в чем дело? Он мне ответил, что его родители своеобразные, упрямые люди, что ему пришлось нелегко, когда он сбежал от них в Астерию. Собственно, поэтому органами опеки было принято решение отправить меня к тетушкам на восток , а не в Риверсайд – Райскую Калифорнию.

Сейчас я жалею, что задавала мало вопросов. Как же мне узнать правду, если мне не у кого спрашивать? Тетушки Норин и Мэри-Линетт вряд ли сядут рядом и поведают все самые страшные тайны семьи Монфор. Если тайны и, правда, существуют, не думаю, что они любят о них распространяться. Тогда что делать?

Провести собственное расследование и превратиться в Нэнси Дрю.

Я усмехаюсь и покачиваю головой. Чтение книг неблагоприятно влияет на фантазию и воображение. Я начинаю выдумывать то, чего нет. И находить решения тем проблемам, которых не существует.

Бреду вдоль единственной знакомой мне дороги, по которой я шла утром с Хэрри, и неожиданно замечаю на перекрестке столпившихся людей. Они мнутся около машины. Не сразу понимаю, в чем дело, пока не вижу смятый велосипед под ее колесами.

– О, черт, - протягиваю я, нахмурившись. Авария. Люди размахивают руками, глядят в разные стороны, ищут кого-то, а я расстроенно поджимаю губы. Сердце взвывает. Меня пробирает дрожь, и приходится сбавить скорость, чтобы не сорваться на бег.

Неожиданно рядом со мной появляется незнакомка. Огромными, налитыми ужасом глазами она смотрит на место аварии и не двигается. Она вся жутко бледная. Наверно, под колеса попал ее знакомый. Сначала я хочу пройти мимо, но потом невольно застываю.

– Вы как? – Я гляжу на девушку и хмурю брови. Я знаю, что такое потерять близких , и понимаю ее чувства. – Что здесь случилось? Вам нужна помощь?

Незнакомка молчит. Ее стертые в кровь руки трясутся, кажутся совсем тонкими.

– Докторов вызвали? – Вновь спрашиваю я. В курсе ведь, что ей не до разговоров, но почему-то не могу заткнуться. – Велосипедист сильно пострадал?

– Сильно. – Наконец, отвечает она.

Я покачиваю головой , прохожусь ладонью по волосам и уверенно подбегаю к толпе. Нужно вызвать скорую. Почему никто не вызвал скорую ? Злость вспыхивает во мне рьяно и безудержно. На кону каждая секунда, а люди лишь болтают, хлопают ресницами ! Что за глупое стадо? Выжили бы мои родители, если бы помощь приехала вовремя? Спаслась бы Лора, если бы скорая примчалась за несколько минут?

– Вы вызвали скорую ? – Резко спрашиваю я у какой-то женщины. Она вся красная от жары и испуганная до чертиков. – Вызвали?

– Я не…

– Что? Эй! – Я хватаю под руку какого-то низкого мужчину и с силой тяну на себя. У него порез над бровью. Кажется, именно он сбил велосипедиста. – Что вы сделали? – Мои глаза округляются и наливаются непонятной мне обидой. – Что вы сделали!

– Я не хотел, я не видел.

– Кого не видели?

– Ее! – Гортанно восклицает он и берется волосатыми руками за лицо. Его шатает из стороны в сторону. – Все было нормально, пока она неожиданно не вывернула из-за угла.

Мои плечи поникают. Я опускаю взгляд, ощущая, как внутри все переворачивается.

Какая глупая смерть. Попасть под колеса ненормального идиота, которому просто не было дела до окружающих. Он и сейчас вряд ли понимает, что натворил и что виноват. Он ноет, ему жалко, но не девушку, которую он сбил. А себя.

Я непроизвольно замечаю кровавое пятно на асфальте, заломанную руку, синеватые ниточки вен, которые тянутся по локтю к плечам и шее, безжалостно стертой асфальтом.

А потом я вижу бледное, впалое лицо с огромными, распахнутыми глазами.

Мне нечем дышать.

– О, Господи, – хриплю я, прижав ладони ко рту. Нет, нет! – Не может быть.

Качаю головой, вновь смотрю на девушку, а потом отскакиваю назад, будто бы меня пихнули в грудь. Оборачиваюсь. Мир кружится, смазывая картинки вокруг. Я вспоминаю, как несколько минут назад разговаривала с этой девушкой, и никак не могу соединить две составляющие в одну линию: как же я могла с ней говорить, если она лежит под колесами машины ? Холодом обдает спину. В панике я гляжу по сторонам, но ничего не понимаю.

– Черт, черт! – Резко срываюсь с места. Я должна уйти. Уйти отсюда.

Какая-то женщина шепчет за моей спиной: это же Монфор! Поднимается гул.

Люди оборачиваются, провожают меня настороженными взглядами, а я бегу со всех ног, не обращая на них внимания. Наплевать. Наплевать.

Что это вообще было? Я сошла с ума?

– Нет, - встряхиваю волосами, - какая-то бессмыслица!

Я не могла видеть эту девушку, не могла говорить с ней. Наверно, у меня жар. Или у меня переутомление. Я не спала почти всю ночь. Я толком не ела. Это галлюцинации, как и те, что были у меня после аварии, когда я почти каждый день видела маму.