– Как и благородный пес.

Они испепеляют друг друга пронзительными взглядами, и мне внезапно кажется, что вся эта борьба определенно завершится кровопролитием. Поэтому я устало выдыхаю. Мне уже осточертело расхлебывать какое-то дерьмо, но, видимо, в этом заключается цель моей новой жизни: сталкиваться с проблемами и выкарабкиваться из них, как из навозной ямы.

– Джейсон, проходите прямо по коридору, там кухня; мы вернемся через пару минут.

Не дожидаюсь, пока он ответит. Беру под локоть Норин и тащу ее на второй этаж. Я не знаю, что именно ее так смутило в нашем новом госте, но идет она вся напряженная, на взводе, словно готова в любую секунду сорваться и впиться зубами Джейсону в горло.

Мы проходим в мою комнату. Я подношусь к окну, намереваясь открыть раму, но не успеваю и двух шагов сделать, как вдруг в спальню влетает Мэри-Линетт.

Волосы у нее мокрые, угольно-черные. Глаза огромные, переливающиеся искренним недоумением. Она кидает на пол полотенце и шепчет дьявольским голосом:

– Какого черта у нас на кухне забыл пес? – Она смотрит прямо на меня. – Ари, что ты творишь? Оборотням нельзя доверять ! Они импульсивные и непредсказуемые.

– И тебе привет, тетя Мэри. Знаешь, мне кажется, импульсивная в этой комнате лишь Норин. Потому что именно она накинулась на Джейсона с кухонным ножом.

– Что сделала?

– На Джейсона , – проигнорировав сестру, сетует Норин и гневно сводит брови. – Что ты вообще знаешь о нем, кроме имени, которое, вполне возможно, фальшивое? Никогда и ни при каких обстоятельствах не доверяй оборотням. Они одиночки и живут ради выгоды.

– Как и все люди.

– Нет. В отличие от людей, они, уходя, сердце не разбивают, а вырывают из груди.

– Джейсон спас меня. Вот, что я знаю. – Сплетаю на груди руки и выдыхаю. – Разве я привела бы в дом врага? Я могу ему доверять. Он очень хороший человек.

– Он не человек, – пропевает Мэри-Линетт, сухо улыбнувшись, – забыла?

– На меня напали трое мужчин. Они утащили меня в переулок, и Джейсон пришел за мной, пусть и не должен был. Он предупреждал, а я не послушала. Была зла, убежала.

– Это ты умеешь.

– Простите, – я виновато выдыхаю и плюхаюсь на край кровати, она прогибается под моим весом, предательски скрипнув, – мне очень стыдно. Я поступила неправильно. Но не знаю, что бы я наговорила, оставшись. Мне нужно было побыть одной.

Тетушки одновременно приближаются ко мне. Неожиданно напряжение испаряется, они присаживаются по бокам от меня, приобняв за плечи. Странно. Только что кричали, а теперь обнимают. Мэри-Линетт заботливо поправляет мне волосы.

– Мы испугались. Не контролировать себя в те минуты, когда тебе нужна помощь…

– …страшно, – заканчивает Норин, смотря куда-то в окно. – Очень страшно смотреть на то, как ты уходишь, и быть не в состоянии тебя остановить.

– Я понимаю. Невыносимо смотреть , как люди ошибаются и ничего не делать.

Норин переводит на меня взгляд и словно понимает, что я ощущаю дрожь в коленях.

Я почти уверена, что сломленные люди чувствуют друг друга. Это словно негласное правило между двумя искореженными скалами, о которые разбиваются кривые волны. Не в состоянии сдвинуться с места, они просто терпят и глядят в глаза собрата напротив.

– Что тебе рассказал Ноа ? – С прашивает она, сжав в пальцах мои холодные руки.

Я устало пожимаю плечами и смотрю вниз, невольно вспомнив мертвое лицо Лоры, окровавленный снег и запах гари, забивающий легкие. Я вспоминаю, пусть и не хочу, но у жизни есть одна вредная привычка: не спрашивать тебя о твоих желаниях, а делать то, что ей по нраву. Чувствую, как Мэри-Линетт крепче стискивает мои плечи, и кривлю губы:

– Он показал мне аварию. Показал, как умерли родители и Лора.

– О, Боже. – Глухо выдыхает младшая сестра матери и хмурит лоб. – Дорогая…

– Оказалось, мама погибла не в аварии. Она единственная выбралась из машины. Но потом она увидела Лору и меня, и…

– Что?

– Лора уже не дышала, – металлическим, ледяным голосом отрезаю я, впялив взгляд в стену, – но я еще была жива, мама вытащила меня из машины. Потом появился Ноа. Они договорились. Мама попросила его. Он согласился.

Мои фразы обрывисты, тихи и нелепы. Но я не знаю, как говорить, чтобы сдержать в горле тысячи воплей, криков, слез. Я просто смотрю перед собой.

– Договорились? – Аккуратно переспрашивает Норин. – Что ты имеешь в виду?

– Она сказала Смерти спасти меня , но забрать ее. Ноа согласился, ведь я дорога ему.

– Я не понимаю.

– Это просто. – Горячо выдыхаю и вдруг поднимаюсь на ноги. Жар обдает все тело и проходится вниз по спине, будто кипяток ! Я стремительно оборачиваюсь и смотрю в глаза тетушкам решительно, зло, обижено, изо всех сил пытаясь скрыть отчаяние за неуместной улыбкой. – Ведьмы не видят мертвых. Зато Смерть их видит.