Мэри-Линетт бледнеет, сжав в тонких пальцах покрывало, но Норин не пугается, она поднимается вслед за мной и задумчиво наклоняет голову.

– Что ты хочешь сказать, Ари.

– Не хочу. Я не хочу этого говорить.

– Невозможно. – Ровным, снисходительным голосом говорит она. – Ты ошиблась. Ты неправильно поняла то, что увидела.

– Трудно неверно истолковать видение, когда видения преследуют тебя.

– Реджина никогда бы так не поступила. – Растерянно проговаривает Мэри-Линетт и на меня смотрит испуганно. – Мы бы узнали. Она бы сказала.

– Или она бы все скрыла, потому что умеет отнимать боль, тревогу. И воспоминания.

Сжимаю в кулаки пальцы. Тетушки неоднозначно переглядываются, так и не поняв, что именно я пытаюсь до них донести. Или, нет. Поняв. Но, не приняв. Не осознав это.

– Мама отдала мне свое дыхание. Что…, – нервно почесываю запястья, – как это?

– Ари…

– Ответьте.

Мой холодный тон быстро отрезвляет тетю Норин. О на выпрямляет спину и отходит к окну, скрыв за солнечными, уходящими лучами острое недоумение на лице.

– Нашу жизнь определяют три элемента, три составляющих. Рай, земля и ад. Воздух, вода и огонь. Что значит – человек? Из чего он состоит?

– В смысле? Я не…, не понимаю.

– Человека олицетворяют три символа: тело – его оболочка, душа – сознание и воля.

– И дыхание.

– Верно, дыхание – это жизненные силы. Забрав душу у человека, Люцифер получает существо без эмоций. Забрав у человека дыхание, он его убивает.

– Выходит, мама отдала мне свои жизненные силы? – Слабым голосом спрашиваю я, пусть и так знаю ответ. Мне просто нужно убедиться. Нужно услышать правду еще раз.

– Не знаю. – Признается Норин, посмотрев на меня через плечо. – Я никогда раньше не слышала об этом, не слышала, что это возможно.

– Это редкий дар. – Поясняет Мэри-Линетт, привстав с кровати. – Не каждый может принять силу. Как и душу можно отдать лишь добровольно.

– Знаешь, почему никто не способен противостоять Люциферу, Ариадна?

– Издержки векового авторитета ?

– Он контролирует эти три элемента. Управляет материей , разумом и забирает силы.

– Три точки на твоей шее , Ари , – тетя Мэри подходит ко мне и прикасается пальцами к треугольнику. А я и забыла, что на мне стоит дьявольское клеймо. – Три составляющих, треугольник, его знак. Как напоминание о том, что он все контролирует: наше тело , душу и наше дыхание.

– Почему я впервые об этом слышу?

– Возможно, потому что ты только начинаешь понимать наш мир.

– «Наш мир », – эхом повторяю я и убираю упавшие на лицо волосы. У меня внутри происходит нечто невообразимое, и я понятия не имею, что мне делать. – Когда мир вдруг взял и разделился на две части? Ваш мир и мир людей. Просто абсурд.

– Он разделился давным-давно, девочка, – отрезает Джейсон, внезапно появившийся в комнате. Он облокачивается о дверной косяк, а в руках сжимает тарелку с едой, которую на вечер отложила Норин. Ох, что он творит? Она ведь сейчас опять на него накинется.

– Что, черт возьми, вы еще здесь делайте? – Вопрошает Норин, расправив плечи.

– Я ем.

– Е дите ?

– Мне пообещали ужин в компании симпатичных женщин.

– Что ж, тебе повезло, – выдыхает Мэри-Линетт, наплевав на вежливость, – мы здесь не выкидываем дворняг на улицу, если у них симпатичное личико.

– Тогда вам тоже повезло. – Джейсон ухмыляется. – Мое личико вполне себе милое.

Усмехаюсь, а тетушки пронзают меня недовольными взглядами. Ну, что? Поговорят хотя бы с кем-то, кто пришел с большой дороги, не молится и не задает лишних вопросов.

Неожиданно Джейсон и Мэри-Линетт одновременно застывают. Норин недоуменно смотрит на сестру, а мужчина медленно поворачивает голову, чтобы изучить коридор.

– У нас гости, – поясняет Мэри, – я слышу, как кто-то подходит к двери.

В ту же секунду раздается неприятный звон , и я вскидываю брови. Люцифер вряд ли воспользовался бы звонком, да и проходить через парадный вход для него большое дело, я уверена. Так что, взмахнув руками, я восклицаю:

– Расслабьтесь. Наверно, это ребята.

Схожу с места, но неожиданно натыкаюсь на взволнованный взгляд тети Норин. Она пересекает комнату в два огромных шага и берет меня за руку, потянув на себя. Я смотрю в ее глаза, обескуражено выдохнув. Мне надоело, что она постоянно пытается сказать мне, что делать и как себя вести. Забота, точно такая же, как и та, которой укрывала меня мама. Т очнее душила. Забота, в которой, порой, нет смысла, которая доходит до абсурда.

– Все в порядке. – Говорю я, не отрывая взгляда от тети. – Это мои друзья.