— Ох, ваше высочество! Даже и не знаю, что сказать…

— И не говори, — ответил я доброжелательно. — При демократии наговоришься. Тогда только поговорить и можно будет.

Во дворе привычная суета, хоть и усиленная благодаря множеству гостей. Норберт вышел из конюшни, отряхивая руки и одежду, я помахал ему рукой.

Он приблизился, глаза внимательные.

— Ваше высочество?

— Дорогой Норберт, — сказал я с оптимизмом, — мне ночью было видение…

Он не удивился, их сюзерен постоянно чем-то да удивляет, так что удивлялка притерлась, только поинтересовался вежливо:

— Что-то изрекло или только… ну, как всегда с бабами?

— Изрекло, — ответил я и подумал, что Санегерийя в самом деле перестала являться. То ли я даже ночами занят другими мыслями, то ли чего еще. — В общем, крупных мунтвижьих сил нет нигде и близко.

Он спросил настороженно:

— Насколько не близко?

— Неделю, — сообщил я бодро, — можем переть к цели. А там посмотрим.

— Будут еще видения? — уточнил он практично.

Я посмотрел на него волком.

— Сэр Дарабос, что-то вы как-то утилитарно смотрите на всякие там! Видения являются, когда им самим возжелается! Это как вдохновение у плохих поэтов. То оно есть, то его нет. И приходит, когда не ждешь. Без предупреждения.

— Ну да, — сказал он вежливо, — конечно. Так и подумал.

— Идите… да, по дороге пригласите ко мне лордов Клемента и Макса. Нет, Макса не нужно, слишком честен и все понимает правильно.

— Альбрехта? — предложил он.

— Да, — ответил я, — Альбрехта. И сами приходите, вы еще тот жук, как посмотрю.

Он нахмурился и ушел, привычно собранный и так же привычно суровый.

Едва войдя в холл, услышал веселые мужские голоса в нижнем зале, звон кубков и женский смех, словно вчерашний пир плавно перетек в сегодняшний.

Так и есть, за огромным столом Сулливан, огромный и уже раскованный, с ним Палант, десяток местных лордов и, к моему удивлению, граф Альбрехт, вот уж кого не ожидал застать в компании гуляк.

Из женщин только леди Хилари Эрфард, одна из подруг хозяйки, хорошенькая хохотушка, у нее всегда удивленно вытаращенные глаза и полуоткрытый рот, что делает ее невероятно глупенькой и потому бесконечно привлекательной. К тому же глаза красивые, а рот спелый и сочный, милая нежная шейка и низкий вырез платья, где есть что показать, платье нежно-голубое, цвет милых дурочек, так что везде будет общей любимицей.

Я услышал от порога, как она сказала кокетливо:

— Ой, что вы, мне больше нельзя! Еще один кубок, и я окажусь под сэром Ховардом.

Сулливан повернулся к одному из местных.

— Эй, — сказал он властно, — вытолкайте прочь сэра Ховарда, а то из-за него леди Хилари уже не пьет!

Леди Хилари сказала капризно:

— Ладно, но только не больше одного кубка!.. Два уже слишком.

— Почему?..

— Понимаете ли, — проговорила она томно и пьяно хихикнула, — тогда я вообще могу оказаться под кем угодно, а я девушка порядочная, должна быть разборчивой, неприступной и гордой.

Палант сказал значительно:

— Господь наш говорит, что в жизни нужно попробовать все.

Сулливан произнес глубокомысленно:

— Абсолютно верно. Начинать нужно с легких закусок… но можно и сразу с жареного гуся!.. Пойду потороплю на кухню.

Он вылез из-за стола, но увидел меня в дверном проеме и круто свернул навстречу, сотрясая тяжелыми шагами весь зал.

— Герцог? — спросил я самым внимательным образом, но внутри что-то напряглось, что за, почему это всегда жду от него неприятности.

— Ваше высочество, — громыхнул он тяжелым голосом. — Тут несколько человек просятся к нам. Вроде бы достойные рыцари, жаждут, как говорит отец Геллерий, внести… эту, как ее…

— Лепту, — подсказал я.

Он в удивлении посмотрел на меня.

— И вы знаете? Поразительно. Так что им сказать?

— Если их достаточно для самостоятельного отряда, — сказал я, — пусть создают его и присоединяются.

— С нами уже идут бриттийцы, — напомнил он.

— Вряд ли эти захотят с ними, — предположил я. — Почему-то с чужаками объединяются охотнее, хотя предложить нужно.

— А если их будет всего с десяток?

— Берите к себе, — предложил я. — У вас прекрасный отряд, но пока наименьший.

Он задумался, потом кивнул.

— Спасибо. Пойду пересмотрю их еще раз…

Воины отсыпаются, коней усиленно кормят овсом и отборной пшеницей, а еще они гуляют по лугу и катаются на спине кверху копытами в сочной высокой траве, изредка лениво срывая и вяло пережевывая молодые стебли.

В обозе слышно, как стучат молотки и молоты, но это больше ремонтируют сами телеги, чем доспехи, крупные бои пока что все впереди.