— Да, я слышала два выстрела, и что с того? — строго спросила дама.

— Второго выстрела быть не могло. Вы забежали в комнату раньше Симки, чтобы проверить, что случилось. На подробный осмотр времени не было. А так — вроде все получилось, как и планировали. Жертва — на диванчике. Пистолет — на полу. Другой выстрел не учли. И очень зря. Если бы Княжевич убил барышню в упор, ему бы незачем было палить в занавеску. Следовательно, второй выстрел произошел совсем по иной причине.

— Это ваши домыслы, не более.

Родион вежливо согласился и продолжил:

— Однако эти важные факты не объясняют главного: зачем вообще убивать одинокую, тихую барышню. Княжевич наверняка хотел отделаться от жены и даже подыскивал убийцу. Но вот до Анастасии ему не было никакого дела. Про нее он забыл настолько крепко, что изумился, узнав в убитой бывшую любовницу. И назвал ее настоящее имя. Что для убийцы совсем бесполезно. В чем же тогда цель преступления? Посмотрим на календарь. Окольникова поселилась в пансионе в марте. То есть девять месяцев назад. Если с этим фактом сложить появление повивальной бабки, ком запачканных простыней под кроватью и звук, похожий на писк котенка, который я слышал из вашей комнаты, то логическая цепочка приводит к…

— Остановитесь! — закричала Ольга Ильинична. — Ни слова больше. Делайте свое дело, злодея должно настигнуть возмездие.

— Я уверен, что господин Княжевич совершил многое, за что его можно возненавидеть. У него есть слабость: предпочитает брюнеток. Не зря матушка Паисья совала мне снимок дочери. Немало Виктор принес горя. Наверно, обесчестил вашу сестру, не так ли, Серафима?

Горничная прыснула слезами так быстро, словно у нее была секретная кнопка.

— А вам, Спиридон, чем напакостил?

Извозчик взглянул на Русалову, она незаметно кивнула.

— Доченька моя… — голос у Мельникова дрогнул. — Опозорил девку, кто ее такую замуж возьмет. Еле успел из петли вынуть… Ненавижу…

Объяснение вполне устроило сыскную полицию:

— И у вас, Ольга Ильинична, к нему личные счеты. Не буду спрашивать, чтобы не причинять боль. Теперь, когда наша беседа стала достаточно искренней, не хватает главного участника. Лилия Павловна, выходите, я давно знаю, что вы здесь…

Занавеска дрогнула. Госпожа Княжевич вышла в строгом, глухом платье. Не менее прекрасная. Если не сказать — еще более. Но без малейших признаков простуды.

— Как узнали? — спросила она.

— Натереть луком глаза и довести себя до того, чтобы текло из носа, закутаться в платок — не так сложно. Только запах никакими духами не скрыть. Даже отсюда слышно.

— Я не об этом.

— Извините, не понял, — Родион смущенно улыбнулся. — Организовать капкан, из которого Княжевичу не вырваться, может только очень близкий человек. Который незаметно возьмет его револьвер и новенькую десятку из портмоне. К тому же знает всех барышень, пострадавших от страсти к брюнеткам. Кто имеет достаточно средств, чтобы нанять чернявую бланкетку, [24] которая отвлечет Виктора Геннадиевича так, что он забудет про назначенного портного. Кто уговорит матушка Паисью ради общей мести уступить квартиру на два часа, чтобы превратить ее в уголок любовных утех при помощи цветастого занавеса и перестановки дивана и так же быстро замести следы. Кто обладает достаточно волевым характером, чтобы объяснить каждому, что ему надо делать. И самое главное: барышня Окольникова. Среди людей, причастных к этой истории, только у вас хватит сил на такое предприятие.

— От вас ничего не скроешь, господин Ванзаров. Прямо прозорливец какой-то.

— Благодарю. Могу рассказать, как все было, с самого начала.

— Лиля, зачем все это! — строго сказала Русалова.

— Отчего же, пусть попробует, — госпожа Княжевич была само спокойствие. — Он забавный и совершенно безобидный. Не стесняйтесь, господин Ванзаров.

Только от красивой женщины Родион готов был терпеть такое обращение. Что поделать — слабость. Подобрав осколки самолюбия, он продолжил:

— Полагаю, все происходило примерно так. Вы застали Анастасию в момент, когда она узнала, что беременна от Княжевича, и собралась наложить на себя руки. Вы уговорили ее сохранить жизнь и не избавляться от ребенка, объяснив, что такой смертью она не сможет отомстить. Для этого надо немного подождать и подготовиться. А тогда нанести удар, от которого Виктор не оправится до конца дней. Для начала сняли комнатку в тихом пансионе и поселили рядом госпожу Русалову. Наверняка и Симка сразу знала, к чему все идет. Настя жила как во сне, ее ничего не интересовало, потому что она готовилась к двум важнейшим событиям: рождению ребенка и мести Княжевичу. И вот пришел срок. Позавчера она родила. А сегодня Княжевич должен был расплатиться за все, что натворил. И у нее все получилось. Вернее, у вас все получилось, Лилия Павловна.

— Я не отдам вам ребенка.

Животная сила, с какой и львица, и мелкая птичка защищают свое потомство, переполняла спокойную красавицу. Еще слово — и загрызет любого, кто посмеет встать у нее на пути.

— В этом малыше — кровь моего мужа, какой бы негодяй он ни был. В нем единственный смысл моей несчастной жизни. Он — все счастье, что мне отпущено. Вы не посмеете его отнять. А тронете — убью собственными руками. Не посмотрю, что вы милый мальчик и чиновник полиции. Мне терять нечего.