Шрифт:
Родион устроился за ближайшим пустым столом.
Роскошный Виктор растерял большую часть блеска. Без шубы он выглядел тем, кем и был на самом деле: щуплым переростком. Опустившись на шаткий стул, Княжевич полез за портсигаром. Но там было пусто. Угостить его своими папиросами чиновник полиции не мог, потому что расправился с дурной привычкой, а курить дешевые махорки городовых Виктор Геннадиевич отказался. И только смотрел на Ванзарова глазами побитой собаки.
— Для окончательного установления всех обстоятельств дела осталось немного, — пообещал Родион и подозвал Спиридона. — Вот этот извозчик утверждает, что около одиннадцати утра вы сели к нему недалеко от пансиона.
— Он врет, — без сил сопротивляться ответил Княжевич. — Не было никаких извозчиков, от дома шел пешком.
— Нехорошо, Спиридон. Пожилой человек, а наговариваете на этого господина.
Ванзаров ждал, что извозчик будет долго и мучительно искать слова в бороде. Но Спиридон саданул кулаком по колену и гаркнул:
— Я вру?! Ах ты, ирод! Ну, погоди…
Распахнув кафтан, отчего пахнуло крепким мужицким духом, Мельников вытащил из-за пазухи новенький червонец и шмякнул его перед Княжевичем.
— Вот оно что! — обличительно выставил палец. — Расплатился со мной. У него в кошеле целая пачка новеньких. Так-то вот… Говорит, вези в клуб да забудь, что видел меня. Вот каков проныра! Я вру! Ишь, негодник…
И откуда только в сонном извозчике такая резвость взялась. Как видно, честный мужик. Обиделся сильно за правду. Вот и дал волю характеру. Или успел согреться казенной водкой, городовые могли от души угостить. Зато понятно, отчего добровольно возил полицию весь день: с таким гонораром можно еще дня два отдыхать.
— Господин Княжевич, портмоне у вас отнять не могли. Позволите проверить его содержимое? — спросил Родион.
Княжевич не реагировал. Что следовало понимать как признание. Для дальнейшей беседы честный извозчик был помехой, а потому Ванзаров отправил его обратно на скамейку запасных. Свидетелей, конечно.
— Мне кажется, я сплю и не могу проснуться, — тихо сказал Виктор. — Это какой-то немыслимый кошмар наяву… Помогите, умоляю…
— Хорошо, попробуем вас разбудить, — согласился Ванзаров. — Для начала перечислю все, чем располагает следствие. Есть свидетель, который пустил вас в пансион и видел, как вы стремительно покидали его. Есть свидетель, который видел, как вы выбегали из комнаты Водяновой, то есть Окольниковой. Есть свидетель, который отвез вас с Крюкова канала до «Львиного» клуба. И есть свидетель, который готов присягнуть, что утром вы ушли из дома с револьвером с дарственной надписью, который остался лежать на месте убийства.
— Кто присягнул? — не желая признавать безысходность своего положения, спросил Княжевич. — Она вам сказала, что я ушел с револьвером? Лиля?! Моя Лиля?! Моя жена?! О нет…
Родион подтвердил непреложный факт и продолжил:
— Алиби, которое вы предъявили мне в присутствии свидетеля, оказалось блефом.
— О нет…
— Вот что удалось выяснить наверняка. А теперь, Княжевич, постарайтесь понять главное. Я не адвокат, мне трудно представить, что может предпринять защита, чтобы убедить присяжных в вашей невиновности. И с меньшими уликами людей отправляли на каторгу. Смею думать, что это вы заслужили…
— За что?! Кому я причинил зло? — тихо спросил он.
Этот вопрос требовал подробного ответа, на что не было ни сил, ни желания. В столь поздний час, когда званый обед уже давно закончился и лучшее, на что еще можно рассчитывать, — холодные объедки, следовало держаться главного:
— Полагаю, искали способ, чтобы отделаться от надоевшей жены. И уже предприняли первые шаги.
— Нет! — выдохнул Виктр. — Не можете этого знать! У вас нет доказательств.
— Доказательства предоставили на пороге клуба, когда окликнули господина Жереха. Думаете, забыл?
— Это так, это глупость… — неуверенно попытался оправдаться он.
— Жерех, известный по полицейской картотеке гайменник, [22] глупостями не занимается, не такого склада специалист. А вот заказы выполняет. В толпе сунуть ножом под сердце умеет чисто. Легко представить, что ожидало Лилию Павловну вскоре.
— Я не хотел… Мне посоветовали… Ничего не было. Поверьте…
— Можно осудить за подготовку убийства, но не за мысли о нем, — успокоил Родион. — Хотелось бы узнать другое…
22
Убийца на уголовном жаргоне.
Виктор напрягся, словно перед прыжком.
— Зачем стреляли два раза в… Анастасию, причем один раз — в занавеску?
Победитель женщин повалился на стол, уткнувшись носом в локти, и застонал тоненько и протяжно, как далекий свисток.
Родион повел себя странно: подскочил, будто в него ударила молния озарения или заноза вонзилась в мягкое место. Такой порывистый герой попался, просто беда.
Болотников же, с удовольствием наблюдая за допросом, подумал, что мальчишка перетрудился и маленько тронулся умом. С какой радости понадобилось чиновнику сыска ни с того ни с сего бежать в дальний угол приемного отделения, где висел настенный календарь, и что-то там разглядывать? Да кто его знает! Старший городовой не вмешивался.