коротать вечер в одиночестве.

Ольга с порога полезла целоваться, будто они не виделись сто лет. Трофим

торчал за ее спиной, нагруженный увесистым рюкзаком. Мельком взглянув

на его невозмутимую физиономию, Настя подумала, что вывести верзилу из

равновесия может только принудительная голодовка, да и то вряд ли - он

даже злиться толком не умеет.

– Ну как ты?

Ольга пытливо взглянула на Анастасию, будто беспокоилась, что та после

ухода мужа надумает удавиться или наглотаться ядовитых таблеток.

– Хочу квартиру до ума довести, - весело провозгласила Настя, ощущая себя

лошадью, взбодренную хлестким ударом кнута.

– Вот и умничка, - обрадовалась Ольга.
– Троф, катись на кухню и выгрузи

провизию, а мы тут потреплемся.

Как только Трофим удалился, Ольга со стремительностью горной козы

обежала обе комнаты.

– Надо же, зачистил движимость не хуже пылесоса.

– Нашла о чем жалеть, - отмахнулась Настя.

– С твоей зарплатой, дорогая, новой обстановкой не скоро обзаведешься.

– И что?
– обозлилась Настя.
– Можно подумать, что барахло - всему

голова. Чем его меньше, тем жизнь интересней.

Она вспомнила, как года три назад уговорила мужа заглянуть в новый

мебельный салон. Жилось им тогда паршиво. Утешало, что в глубокой

заднице оказалась не только Украина, но и вся одна шестая часть суши.

Карбованец скакал, как белка по дереву, причем исключительно вверх,

побивая мировые рекорды. Никакая новая мебель им не светила, но почему

бы и не взглянуть хотя бы одним глазком на буржуйские изыски? Олег

недовольно хмыкнул, но на экскурсию согласился. Вышли из магазина с

таким чувством, будто их не только прилюдно осрамили, но еще и

напоследок дали пинка под зад. Олег с детства дружил с математикой и

моментально подсчитал, что для покупки новой кухни ему придется ишачить

ровно двадцать лет.

Разговор подруг не клеился.

– Пойдем на кухню, пока Троф всю колбасу с голодухи не извел. С него

станется, - предложила Ольга.

Чем был хорош Трофим, так это хозяйственностью. Когда женщины

заявились на кухню, в кастрюле, нагоняя аппетит, варились пельмени, а в

объемистой тарелке покоились нарезанные ровными дольками вареная

колбаса и лук. Трехлитровая банка с огурцами была открыта и, судя по

отсутствующему верхнему слою, часть продукции Троф успел

продегустировать.

Поднаторевшая в семейных разборках Ольга сразу выяснила причину

расторопности мужа: бутылка водки на треть была пуста.

– Как это называется?
– возопила Ольга, потрясая посудиной пред супругом.

– Ты же обещал вести себя по-людски!

Трофим обиженно сопел, косясь на газовую плиту, где вскипевшая вода

норовила покинуть алюминиевый кратер кастрюли.

Настя потихоньку ретировалась с кухни. Она всегда так поступала, когда

Ольга, по ее выражению, начинала чистить ряху своему молчуну. Удалялась

обычно в зал, если разборка происходила в ее собственной квартире, или в

совмещенную с унитазом ванную, когда взбелененная хранительница

домашнего очага устраивала скандал на дому - в однокомнатной квартире

подруги спрятаться было негде. Вообще со стороны эта семейная пара

смотрелась забавно: худенькая и устремленная к цели, как остро отточенный

карандаш Ольга при махоньком росточке в метр шестьдесят весила сорок

пять кило, Трофим, несмотря на внушительные восемь пудов, не выглядел

раскормленным боровом. На людях Ольге хватало ума укорачивать свой

необузданный нрав и мало кто догадывался, что она вертит муженьком с

такой же ловкостью, как собака хвостом. Зато дома она шпыняла Трофима за

любую мелкую провинность и могла в гневе стукнуть его каким-нибудь

предметом. Настя считала, что виной всему его покладистый характер:

другой бы и дня не протянул, находясь рядом с этим гремучим вулканчиком,

обильно извергающим ядовитые упреки. Однажды она так и сказала об этом

подруге, а та в ответ пожаловалась:

– Иногда мне кажется, со стенкой разговариваю. Как-то раз грохнула его