вшивость, познакомился со своим сверстником, приехавшим из Омской

области. Он меня и просветил. Оказалось, что мы попали к шапочному

разбору. Надо было вострить лыжи в начале перестройки. Фрицы тогда

носились с бывшими советскими немцами, как с писаной торбой. Не

поверите, но тогда даже квартиры выдавали бесплатно, как в старые

советские времена. Еще и на курсы немецкого языка отправляли за счет

коренных немцев. Так что мебель таскаю, но дело не в этом. Алик увлекся

буддизмом, пытался и меня к нему приохотить, но я его слушал в пол-уха,

все время себя спрашивал, какого рожна приперся в Германию, если кроме

фамилии меня с этой страной ничего не связывает. А зацепил он меня, когда

начал цитировать Махатму Ганди. Откуда все зло в мире? От гадких мыслей!

Сначала они бродят в мозгу, а выхода за пределы черепной коробки не

имеют. Но однажды человек срывается с катушек, начинает изливать из себя

яд. Постепенно он к этому делу настолько привыкает, что каждый раз, когда

приходится выбирать, защитить ли, к примеру, девушку от наезда

отморозков или пройти мимо, останавливается на втором варианте. В итоге

он сам себе выбирает судьбу и никакая карма не при чем.

– Молодец, Кригер, такую философию развел, что я сейчас расплачусь, -

желчно заметил Куропяткин.
– Может, нам тебе еще и памятник поставить за

то, что в скитальцы подался?

– Погоди, Дока, - остановил его Швецов.
– Чего ты в бутылку лезешь? Краб

хочет сказать, что мысли иногда материализуются. И я с ним согласен.

Достал меня один мужик по прозвищу Гвиней. Сволочь преизрядная.

Представьте, вломилось в офис тело, с которого жир капает, с глазками, как у

затраханного гаишника и ручками охреневшей от жары сколопендры, и

начало наезжать. До того хотелось раскрошить ему череп, что руки

судорогой сводило. В деталях представил огненный смерч, превращающий

его в пепел. И что думаете? И недели не прошло, как от Гвинея не осталось

ничего - машина вместе с ним разлетелась на мелкие части.

– Изотерическая лабуда. Твоего Гвинея просто заказали, - отрезал

Куропяткин.
– Можешь мне поверить, я сижу в газете на этой теме и таких

историй могу рассказать воз и маленькую тележку. И вообще, давайте

вернемся к тому, ради чего собрались. Меня интересуют технические детали.

С железом, которое мы оставили на Караби, ничего не сталось, но если ты,

Краб, рассчитываешь на веревки, то учти, они пролежали в схроне почти

семь лет, я пас. Улетать с криком "мама" не собираюсь.

– Я на старый капрон и не рассчитывал, - обиделся Краб.
– Веревки новые.

Две двадцатки и стометровка, плюс пятидесятка. Еще пять репшнуров по

десять метров. Думаю, этого хватит.

– И где они? Что-то я их не вижу, - удивился Швецов.

– На метеостанции. Там же, где и мой рюкзак. Ты не обратил внимания, что

я без снаряги. Постарел что ли? Сюда я через Москву летел, поэтому в

Симферополе нанял мужика с "козликом", тот и отвез меня на Караби через

Зеленогорск.

С трудом проглотив очередную порцию пойла под названием "пиво",

Швецов засомневался, не свалял ли дурака, приехав в Крым. Звонок Краба

пришелся как нельзя кстати. Бомбу под "Форд" подложили явно в расчете на

то, что ее найдут. Это своего рода предупреждение. Слинять за границу, как

это сделал Кригер, не получится, уж больно много оборотных денежек

крутится в деле, изъять их быстро не получится. За это время его могут

раздавить, как клопа.

Швецов окинул тяжелым взглядом собеседников. Наверняка считают его

самым успешным в их группе. Что толку рассказывать о специфике

торгового бизнеса, построенного на откатах? Скажут, мол, пилить бабло - не

ящики грузить, и, в общем-то, будут правы. Он вспомнил, как Настя

оказалась в их группе и грустно улыбнулся. Это было так давно, столько

событий промелькнуло с той поры, что если бы он имел возможность снять

их на киноленту, получился бы полноценный остросюжетный фильм. Он и не

предполагал, что эта очаровательная малышка, от горшка три вершка,