попросту бабок. Должников - хренова туча, но при этом сплошь

бесперспективные: одни - кандидаты в покойники, другие - в арестанты.

Кредиты возвращать надо, а свободных средств нет, в деле крутятся.

Брзыбский пришел ко мне, когда уже вырисовывался крах с

последующим усекновением головы. Выяснилось, что у него печень

пошаливала, но к врачам не обращался, надеялся, что само собой рассосется.

Я его за две недели на ноги поставил. Когда у него болячка исчезла, то и дела

в гору пошли. Он ведь сам себе жизнь портил: с утра на работе только о боли

в боку и думал. Вот и полезли ошибки из всех щелей.

Могилкину можно было верить, в узком кругу специалистов его считали

непревзойденным знатоком нижней части тела.

– Ясность мышления находится в прямо пропорциональной зависимости от

количества шлаков и ядов, скопившихся в толстой кишке, - утверждал

Могилкин и советовал Роману чаще пользоваться клизмой.

– Ты станешь легким, как перышко, - увещевал эскулап, - примерно такое

же состояние испытывают космонавты на орбите.

Общаться с Могилкиным было интересно, но утомительно: его рассказы о

том, как ловко природа организовала дефекацию (каждый кусочек говна

упаковывается в эластичную пленку) вызывали позывы рвоты. Но общение

не прошло бесследно - Швецов стал обращать внимание на цвет лица

собеседника.

– Ты случайно не язвенник?
– поинтересовался Роман, уловив на донышке

глаз Карабухина затаенную тоску.

– Угадал, - поморщился тот, извлекая из объемистой сумки всякую

всячину: палочку сырокопченой колбасы, пяток апельсинов и баночку

зеленых оливок.
– Я ее, проклятую, спиртом лечу.

– А не проще ли вырезать?

– У соседки банальный аппендицит удалили. Не знаю, что стряслось, но из

больницы она переселилась прямо на кладбище. С нашими коновалами

лучше не связываться.

Роман от медицинского спирта отказался, хотя Карабухин уверял, что это

наилучшее средство от радиации, СПИДа и импотенции. Опрокинув

полбокала коньяку, Швецов впал в меланхолию и печально заметил, что

нынешний торговый бизнес - чистой воды садомазохизм. Сидишь голой

задницей на сковородке, а газовый вентиль в руках невменяемых отморозков,

причем каждый крутит ручку в собственную сторону.

– Неужели все настолько хреново?

– Универмаг, где я арендую второй этаж, братья Медведевы и Бош никак

поделить не могут. Рвут друг друга на части с переменным успехом.

– Бош?
– удивился Карабухин.
– Немец что ли?

– Чистой воды хохол по фамилии Яковенко. У наших бандитов в ходу

электрические утюги и паяльники. А этот урод использует немецкую

аккумуляторную электропилу. Когда такая штука начинает жужжать над

яйцами самого крутого мужика, тот ради спасения своих причиндалов готов

пойти на любые уступки. Может, мне пора ноги из универмага уносить?

– А есть куда?

– Припозднился, все хлебные места заняты. Если на окраину города

переберусь, где аренда стоит копейки, то и прибыли будет с гулькин нос.

Неожиданно дверь отворилась и в кабинет заглянула секретарша Анюта.

– Я дико извиняюсь, Роман Семеныч, у вас канфиденция, а

тут Карабухина к трубке просят. Из Воронежа.

Швецов поморщился. Всем хороша Анюта - и фигуристая, и личиком

смазлива, но как рот откроет, хоть уши затыкай: обязательно что-нибудь

сморозит. А с другой стороны, у кого в этом проклятом городе хорошим

манерам учиться?

Карабухин, выслушал воронежца, помрачнел и положил трубку.

– Ехать надо, Рома. "Ил" в Иркутске арестовали. Якобы один из движков

левый.

Временами Романа одолевали сомнения, правильно ли он поступил, вложив

деньги в собственное дело. Два года назад они с Соловьевым по протекции

его тети взяли в банке кредиты, якобы для строительства частных домов.

Скинувшись, прикупили на металлургическом комбинате под видом

металлолома легированную листовую сталь и сбыли ее одесситам. Ребята там

подобрались серьезные, расплачивались наличными. Правда, пришлось ехать

за деньгами в Одессу.