Я поднимаю пакетик с накладными ресницами.

– Откуда ты их взяла?

– Брилль украла их у своей сестры и дала мне одну упаковку.

– Китти!

– Она не заметит. У нее их куча!

– Нельзя просто так брать чужие вещи.

– Я не брала, Брилль взяла. В любом случае, я не могу вернуть их сейчас. Ты хочешь, чтобы я наклеила их тебе или нет?

Я колеблюсь.

– А ты хоть знаешь, как?

– Ага, я много раз наблюдала, как ее сестра их клеит. – Китти берет ресницы из моей руки. – Если не хочешь их использовать, отлично. Я приберегу их для себя.

– Ну… хорошо. Но больше никакого воровства. – Я хмурюсь. – Эй, а вы, ребята, когда-нибудь брали мои вещи? – Если вникнуть, то я уже несколько месяцев не видела своей бини с вязаными кошачьими ушками.

– Шшш, больше никаких разговоров, – говорит она.

Больше всего времени уходит на волосы. Мы с Китти просмотрели бесчисленное количество обучающих уроков по созданию причесок, чтобы понять логистику «виктори ролз». Тут понадобится куча начёсов, спрея для волос и бигуди. И заколок. Много заколок.

Я смотрюсь на себя в зеркало.

– Тебе не кажется, что мои волосы выглядят немного… тяжелыми?

– Что ты имеешь в виду под «тяжелыми»?

– Они выглядят так, будто у меня на голове булочка с корицей.

Китти сует мне в лицо айпад.

– Ага, как и у этой девушки. Вот, посмотри. Прическа должна выглядеть настоящей. Если мы упростим ее, то она не будет соответствовать теме, и никто не поймет, что ты задумала. – Я медленно киваю, она попала в точку. – Кроме того, я собираюсь к мисс Ротшильд дрессировать Джейми. У меня нет времени начинать все заново.

Чтобы накрасить мне губы, мы достигаем идеального вишнево-красного цвета, смешав два разных оттенка красного – кирпичный и пожарной машины – с ярко-розовой пудрой для закрепления. Я выгляжу так, словно поцеловала вишневый пирог.

Я промокаю губы, когда Китти спрашивает:

– Этот красавчик, Джон Амбер Макэндрюс, заедет за тобой, или ты встречаешься с ним в доме престарелых?

Я предостерегающе машу ей в лицо салфеткой.

– Он заедет за мной, и лучше бы тебе быть милой. К тому же, он не красавчик.

– По сравнению с Питером,он красавчик, – утверждает Китти.

– Давай будем честными. Они оба миловидные. Не то, чтобы у Питера были тату или огромные мышцы. По правде говоря, он очень самовлюбленный. – Мы никогда не проходили мимо окна или стеклянной двери без того, чтобы Питер не посмотрелся в них.

– Ну, а Джон самовлюбленный?

– Нет, я так не думаю.

– Хм.

– Китти, прекрати устраивать это соревнование Джон против Питера. Неважно, кто симпатичнее.

Китти продолжает, будто не слышала меня.

– У Питера автомобиль гораздо лучше. На чем ездит Джонни-бой, на скучном внедорожнике? Зачем нужен внедорожник? Все, что они делают, так это жрут бензин.

– Честно говоря, я думаю, что это гибрид.

– А ты не прочь его позащищать.

– Он мой друг!

– Что ж, а Питер – мой, – парирует она.

***

Одеваться – это сложный процесс, и я наслаждаюсь каждым его этапом. Вся суть в предвкушении, надежде на вечер. Я медленно надеваю чулки со швом, надеясь, что мне не придется в них бегать. Уходит целая вечность, чтобы расположить швы прямо по центру сзади каждой ноги. Затем платье – темно-синее, с рисунком из белых веточек и маленьких ягодок падуба-остролиста, и с легкими короткими рукавами. Последними идут туфли. Громоздкие красные туфли на высоком каблуке с бантиком на носке и ремешком на лодыжке.

Все вместе смотрится здорово, и я должна признать, что Китти была права насчет «виктори ролз» на голове. Что-то меньшее не подошло бы.

Когда я выхожу, папа устраивает большой ажиотаж по поводу того, как великолепно я выгляжу, и делает примерно миллион фотографий, которые сразу же отправляет Марго. Она тут же выходит в видео-чат, чтобы увидеть все своими глазами.

– Постарайся сделать фотографию вас со Сторми вместе, – настаивает Марго. – Мне хочется увидеть, какой сексуальный наряд на ней будет.

– Он на самом деле не такой уж сексуальный, – отвечаю я. – Она сшила его сама по выкройкам платьев 1940-х.

– Уверена, она найдет способ привнести сексуальности, – говорит Марго. – А что наденет Джон Макларен?

– Без понятия. Он сказал, что это сюрприз.

– Хм, – произносит она. Это очень двусмысленное «хм», и я его игнорирую.

Папа делает последний снимок меня на крыльце, когда подходит мисс Ротшильд.

– Ты выглядишь потрясающе, Лара Джин, – говорит она.

– Правда ведь, не так ли? – с любовью произносит он.