– Марк!!!

Чёрт, да меня же зовут!!

С шумным - хотя и совершенно неслышимым в реальности - выдохом я вынырнул из дробящего сознание забытья-омута. Пустота замерцала... И ушла. Я вернулся в реальный мир, в возможности существования которого уже почти разуверился.

IV.

– Что?
– тьма ушла, но темнота перед моим взором всё ещё стояла.
– Кто это?

Меня ведь и правда звали. Голоса я не узнал - не мог узнать, всё стёрлось из моей памяти - но это должен был быть кто-то, кто... Знал меня?

– Марк, ты видишь меня? Ты можешь видеть?
– голос звал настойчивей, темнота отступала - как после долгого сна. Я увидел сначала траву, потом деревья, небо... И человеческую фигуру, держащую меня в руке. Через мгновение я вспомнил всё - с начала и до конца.

– Кресс!
– буквально прохрипел я (вот странно, у меня нет ни горла, ни рта - а голос и правда хрипнет).
– Это ты...

– Я.
– на меня встревожено смотрела она. Живая, здоровая. Целая и невредимая. Вот только какая-то не такая.

– Подожди...
– я собрался с мыслями, чуть было вновь не ускользнувшими от меня, и задал самый важный вопрос:

– Сколько прошло времени? Сколько я тут провёл? Ты... Ты успела повзрослеть, Кресс. Сколько лет?!

– Много...
– Кресс глубоко вздохнула.
– Больше, чем ты можешь подумать, глядя на меня.

– Сколько?
– прошептал я.
– Скажи, Кресс, не мучай меня.

– Почти два века.
– Кресс опустила глаза.

– Но...
– я замолчал, не зная, что сказать на такое заявление.
– Как ты прожила столько, да ещё и умудрилась выглядеть на двадцать?
– спросил я первое, что пришло на ум.

– Магия.
– Кресс снова вздохнула.
– Она поддерживает меня. Те, кто выжил той ночью - живы до сих пор именно благодаря ей.

– Выжил?!
– я ухватился за это слово, как за соломинку.
– А кто ещё жив?!

– Я, Катберт... И ты, - покачала головой Кресс.
– Остальные мертвы. Правда, мы не нашли ничего, что осталось бы от Бодмаэля... Но и живым его тоже с тех пор больше никто не видел.

– О боги Рима...
– я мысленно замер, а затем спросил:

– Почему вы так долго искали меня? Если тебе подвластна магия, и вы...

– Не всё так просто, - возразила Кресс, тщетно пытаясь скрыть от меня искры боли в глазах.
– Там, в конце путешествия, мы все должны были стать магами. Должно было произойти что-то вроде посвящения, ради которого это всё и затеивалось. Но мы проиграли. По-хорошему, выжить после этой ночи не должен был никто. Но там... Это сложно объяснить. Катберт и я, мы смогли уничтожить одного из свартальфаров и отогнать этим остальных.

– Как?
– удивился я, но как-то вяло: на фоне всего произошедшего это уже не казалось чем-то поразительным.

– Палантиры. Нам пришлось воспользоваться их силой... Но это выжало силы и из нас самих. Мы больше суток лежали в отключке, и если бы свартальфары захотели нас убить - им бы даже усилий прикладывать не пришлось. Может быть, они просто подумали, что мы уже мертвы или умрём совсем скоро... Но мы выжили.
– Кресс мотнула головой, и я в очередной раз подметил, как она одновременно похожа и не похожа на себя прежнюю.

– А потом?

– Потом мы стали жить. Выбрались отсюда, решили и дальше идти по пути магии. Тела остальных мы нашли быстро... А вот вас с Бодмаэлем не было. Всё это время мы думали, как найти вас. Я считала, что Оркус унёс тебя в своё царство... Но сейчас, когда мы наконец-то нашли способ прийти к тебе, оказалось, что ты тут же, на том месте, где мы тогда нашли тело Октавия. Если бы мы тогда знали, мы бы...

– Брось, - медленно произнёс я.
– Меня даже свартальфары не нашли. Вы просто люди, в конце концов, не надо извинятся. Главное - то, что ты всё-таки пришла, и теперь...

– Марк, я не смогу выпустить тебя отсюда, - почти неслышно прошептала Кресс.
– Я знаю, что это то, о чём ты мечтаешь больше жизни. Но тебя заключила в амулет Спескура. Её задания мы не выполнили, и она не будет превращать тебя снова в человека.

– Погоди...
– мой мозг лихорадочно перебирал варианты и отметал совершенно безумные идеи.
– Неужели нет никакого другого выхода?

– Можно...
– Кресс сглотнула.
– Уничтожить камень. Разбить его пополам, растереть в порошок. Но тогда ты умрёшь... Ты выйдешь наружу, но проживёшь за пару минут все те двести лет, что ты был внутри него. Ты хочешь такой свободы?

Я задумался. Именно сейчас, когда меня нашли, во мне вдруг резко проснулась жажда жизни. Умирать я определённо не хотел.

– И что же делать?
– безусловно, что-то делать было надо. Но мне на ум не приходило совершенно никаких идей.