– Леня… – попробовал возразить Шестаков.

– Это приказ командира корабля! – решительно сказал Зинченко.

Шестаков сморщился, но в спор не вступил.

– Над Петропавловском-Камчатским сплошной грозовой фронт, – сообщил он пилотам. – До другого аэропорта дотянете?

– Двигатели на пределе. Будем садиться в Петропавловске. Готовьте полосу, – ответил Гущин.

Тамара Игоревна невозмутимо нарисовала на бумаге закорючки и проговорила негромко:

– Пусть бортпроводники проинструктируют пассажиров…

По ночной трассе, мельтеша проблесковыми огнями и гудя сиренами, мчалась колонна пожарных и «Скорых». Самолет вошел в грозовое облако. По ветровому стеклу бегали голубые искры. Болтанка усилилась.

– Хорошо. Все правильно. Помнишь, как в тренажере было? – говорил Зинченко, сидя рядом с Гущиным и инструктируя его. – Сейчас почти то же самое. Справишься.

Он был уверен, что справится. Это был Гущин – и этим было сказано все.

Вошел Андрей и сообщил, что в салоне началась паника.

– Ты, главное, сам не паникуй. Улыбочка. Спину прямо, – обернулся к нему Леонид Саввич.

Андрей кивнул. Его лицо тоже выглядело не лучшим образом: синяки, припухлость с правой стороны и огромные черные круги под глазами.

– Проверь, чтоб пристегнулись, а то побьются, – продолжал наставления Зинченко. – И сам привяжись. Потрясет сильно. Предупреди, что отключу электричество в салоне. Попробуем обмануть молнию. И за Валеркой там пригляди, – добавил Зинченко напоследок.

Андрей выскочил в салон.

Рассекая фарами мглу, самолет шел между столбами молний, протянувшихся с неба к земле. Машину колотило «пляской святого Витта». Крылья трепетали. Андрей, Вика и Вера со Светой, с трудом удерживаясь на ногах, передвигались по салону, проверяя, пристегнуты ли ремни. Пассажир с чемоданом снял их на видео. Андрей поискал глазами Валерку. Тот сидел на своем месте, пристегнутый.

– Пожалуйста, уберите камеру. Мы готовимся к посадке, – сказала бортпроводница Света любителю видео.

Пассажир с чемоданом кивнул, спрятал камеру под покрывало, но продолжил снимать и оттуда.

Самолет сильно встряхнуло. Юристка вскрикнула, и бухгалтер ободряюще схватил ее за руку – мол, прорвемся.

Ольга держала за руку Олега. Носилки стояли на полу в вестибюле, рядом с ними – врач. Она пыталась убедить Ольгу вернуться к сыну.

– Я от него не уйду! – кричала Ольга.

– Я тебя прошу, сядь с Сашей! – вторил врачу Олег.

– Я побуду с вашим мужем, – обещала врач.

Андрей резко обратился к ним:

– Вы должны пристегнуться! Обе!

Ольга тут же прекратила кричать и вернулась в кресло. Она села рядом с Сашей и пристегнулась. Теперь они с Олегом смотрели друг на друга из разных концов самолета.

Вулканолог осмотрел свои опустевшие карманы – ветер разорвал их, остались одни ошметки. Маша погладила его по голове.

– Да вы не волнуйтесь, мы еще насобираем!

– Да что ты меня успокаиваешь, милочка, я ребенок, что ли… – говорил Максим Петрович, но вид у него и впрямь был как у обиженного ребенка, и даже губы подрагивали – жалко было образцы до невозможности. Берег, берег… Эх!

Вдруг Маша вскрикнула от страха – свет погас, и только вспышки молний сверкали за окнами, освещая перепуганные лица пассажиров. Рабочий прижал Вову к себе. Мальчик посмотрел на Сережу, который держал за руку Наталью, и еще крепче сжал руку рабочего. Сестры Аля Попова и Наталья тоже держались за руки, пристегнутые одним ремнем на двоих.

– Надо пересесть, – сказала им бортпроводница Вера.

– Мы вместе! – тут же запротестовала Попова.

– Пожалуйста!.. – вторила ей Наталья.

Вера растерянно взглянула на Вику, та кивнула: пусть сидят.

Лю прижалась к Чену и спросила:

– Ты меня простил?..

Они сидели, взявшись за руки: она не боялась, потому что он рядом, а он – почувствовал ответственность за нее.

Вика почти насильно оттащила врача от раненого и усадила в кресло, сама пристегнула. Рядом оказался Крылов. Он посмотрел на женщину ободряюще и сказал:

– Ну, ну, спокойно, спокойно. Рассасывайте, рассасывайте.

Достал еще одну таблетку и запихал в рот женщине, втихаря положив одну и себе в рот – так, чтобы она не видела. Женщина с котом смотрела внутрь своего сундучка и говорила своему питомцу что-то ласковое и успокаивающее, а сама вздрагивала от страха и поглядывала в иллюминатор.

– У меня все документы там остались. Книжка!.. – причитала гречанка, вспомнив вдруг о земных суетных делах, которые еще час назад казались ей такими далекими.