Том 2. Стихотворения и поэмы 1891-1931
вернуться

Волошин Максимилиан Александрович
Шрифт:

Июль 1893

Коктебель

«Минуты чудные! Минуты вдохновенья!..»

Минуты чудные! Минуты вдохновенья! Как мало вас, но как вы хороши! Когда исчезнет вдруг, хотя бы на мгновенье, Тяжелое и страшное сомненье Всей пошлостью людской измученной души. Как хорошо! Восторг неизъяснимый Наполнит душу всю божественным огнем. Воскреснет дух, приниженный, гонимый, И с новой силою и с новым торжеством. И вновь так верится в чудесное призванье Во имя честности и правды и добра. Приходят силы вновь. И крепнет упованье, И хочется сказать: «О, жизнь, ты хороша!»

Феодосия

2 сентяб<ря> 1893

«Ужасный век! Ужасные явленья!..»

Ужасный век! Ужасные явленья! Вся молодежь в разврат погружена, А ведь из них должны создаться поколенья И силы новые для жизни и труда! Грядущего приподнята завеса, И там, вдали лишь мрак и пустота. Так где ж он – век науки и прогресса, Свободной жизни, честного труда? И где же те, кто с силой благородной За правду шел спокойно погибать? Кто речью пламенной, могучей и свободной За истину дерзали восставать? О, где же вы – иссякнувшие силы? Придите побороть объявший нас разврат! Ужели ж мы дадим, что те из их могилы На нас потом с презреньем поглядят? Пора! Пора! Настало наше время, Откликнитесь все те, в ком честь еще живет! Мы силой общею порока сбросим бремя, И нас с презрением никто не назовет!

20 сент<ября> 1893

Феодосия

«Среди людской тревоги и волненья…»

О. В. Яш<еро>вой

Среди людской тревоги и волненья, Средь всякой пошлости, средь всякой суеты, Средь скромной гордости и гордого смиренья Мы с вами встретились на жизненном пути. Мы встретились бесцельно и случайно, По странной прихоти бессмысленной судьбы, Но вот, как будто бы какой-то силой тайной Мы вдруг заметили друг друга меж толпы. И мы сошлись. Мы поняли друг друга, Почти не говоря, почти без всяких слов. Я в вас нашел ценителя и друга, Вы поняли вполне весь смысл моих стихов. Вы поняли мои желанья и стремленья, Вы поняли мой высший идеал, К чему стремился я, чего всегда желал, – И мне послали слово ободренья. Я вас благодарю. Поверьте, что всечасно Я буду помнить гордый ваш завет, И именем всего, что честно и прекрасно, Я вас благодарю, мой пламенный поэт!

13 октября <1893>

Феодосия

Памяти Тургенева

Тому полстолетья теперь миновало, Когда над великою русской землей Впервые свободы заря засияла, Лучами рассеявши мрак гробовой. Тогда пробуждалися новые силы, Впервые свободная речь полилась, Любовь без завета к несчастной и милой Отчизне в сердцах молодежи зажглась. Ты вышел тогда к ним, спокойный и смелый, Ты нам говорил про наш бедный народ, Ты звал нас за общее правое дело И сильной рукою нас двинул вперед. Ты выучил нас уважать человека В несчастнейшем нищем и в жалком рабе. Великий писатель великого века, Ты тверд был и верен в суровой борьбе. Ты был величайшим из светлой плеяды За правду боровшихся русских людей, И ты привлекал к себе общие взгляды Глубокою правдой спокойных речей. Ты вечно был верен прекрасной природе И высшей, незримой другим красоте. Ее ты нашел в нашем русском народе, В крестьянской работе и в душной избе. Ее ты нашел в бесконечных страданьях, Средь лжи и разврата, средь темной толпы. И каждое слово в великих созданьях Полно этой чудной, святой красоты. Тому полстолетья теперь миновало, Когда над великою русской землей Впервые свободы заря засияла И слово твое пронеслось над толпой. Почтим же и мы нашей слабой хвалою Поэта великого русской земли. Да помнятся вечно родною землею Простые и светлые речи твои!

18 октября 1893

Феодосия, в гимназии

Стихотворения, посвященные О. В. Я<шеро>вой

«Я долго ждал, но ты не приходила…»

Я долго ждал, но ты не приходила: Немая ночь сменила шумный день, Луна сиянием полнеба озарила И черным саваном кругом ложилась тень. Пустая улица зияла как могила. Я долго ждал, но ты не приходила. Уже толпа по улицам редела, Над спящим городом ложилась тишина, Одиннадцать часов раздельно прогудело, У берега чуть плескалась волна, Вдали по улице коляска прокатила… Я долго ждал, но ты не приходила. И вот, измученный бесплодным ожиданьем, Я с кислой миною отправился домой И пал в постель с подавленным рыданьем, Томимый грустию, и горем, и страданьем, Измученный и телом и душой. Не зная, что тебя так сильно рассердило, Я очень долго ждал, но ты не приходила.

«Плачу, сидя на бульваре…»

Плачу, сидя на бульваре. Слезы льются на дорожку Проклинаю свою долю И шепчу всё: «Оля! Оля! Я влюблен в тебя, как кошка!» Слезы каплют. Слезы льются. Горе давит, будто ноша. Слезы землю размывают И теперь уж надевают Все прохожие калоши. Сжалься, Оля, надо мною. Выдь, пройдися по бульвару! Я мгновенно просияю Да и так, что, уверяю, Грязь вся высохнет от жару.

«На Ваше грустное посланье…»

На Ваше грустное посланье Я Вам обязан отвечать. Увы! Не слово оправданья – Хочу лишь истину сказать. Люблю ли я? Давно тревожит Вопрос мучительный меня. Ответить ум на то не может, А сердцу сам не верю я! Порой мне кажется: люблю я; Трепещет сердце, как в огне. Все мысли к вам тогда стремлю я И я люблю тогда вполне. Но миг пройдет – опять сомненья, Опять не знаю, что сказать. Люблю иль нет? И в горестном смущеньи Я не могу решенья угадать! Судите ж сами! Что могу я В ответ на всё теперь сказать? Скажу «люблю» – вас обману я, Скажу, что нет – боюся вам солгать!

Феодосия

«Почему в душе моей…»

Почему в душе моей Столько горя, столько муки? И в бессильи пали руки, Слезы льются из очей. Отчего в душе моей Столько горя накипело? Всё противно, надоело, И всё хочется скорей Мне на волю, где в просторе Горы видны в высоте, В величавой красоте Днем и ночью плещет море! Где под солнечным лучом Всё трепещет и сияет И всю душу прожигает Мне божественным огнем. Тут так душно, как в неволе, Мутно небо, дождь и грязь. Небо хмурится, сердясь, Сердце просится на волю, В душном городе томясь!