Мужчина серьезно тревожился о близких. Его тридцатитрехлетняя дочь Клэр умна и красива, но снова не замужем и разгуливает по жизни, будто волшебная лоза для неудачников. Брак ее оказался катастрофой эпического масштаба. Единственная хорошая новость заключается в том, что под перекрестным огнем не оказалось ни единого ребенка.

Эшли Кинкейд, первая жена бизнесмена, умерла, когда дочь была еще совсем юной. Он никогда не представлял жизни без женщины, которую любил со времен учебы в Высшей школе имени епископа Ингланда [4] . И теперь то и дело мысленно обращался к ней. Ему хотелось все обсудить, спросить совета. Но заодно он испытывал облегчение от того, что она не видит его крушения.

Вторая жена Палмера, на двадцать семь лет моложе, женщина совершенно иного склада, настоящая штучка в наилучшем смысле. ДжоДжо – любящая и страстная, одна из тех, которые притрагиваются к каждому, кончики пальцев в их общении играют огромную роль. Она подвижна и переменчива, как ртуть – порождение пламенной латинской ДНК. Швыряется деньгами, как пьяный моряк, но Палмеру до того и дела нет. ДжоДжо наделена умениями и талантами, как ни одна другая из женщин, каких он когда-либо встречал.

Перед ним стоял Фаустов выбор, то бишь никакого выбора. Мысль об этом обратилась в сущую пытку, пожирающую мозг, будто огненные муравьи. Если Палмер поступит по совести и расколется, ДжоДжо и Клэр отправятся за решетку. Он тоже, но не суть важно. Если же он будет держать рот на замке, неизвестно, что произойдет. Последствия могут оказаться несравненно хуже, чем пара-тройка лет в тюрьме.

В самом деле. Поди скажи, на что способны его «партнеры». Когда-то они выставляли себя его союзниками. Но играли по другим правилам, и Палмер стал помехой. И понимает это. И они понимают. А в их мирке это означает, что его можно пустить в расход.

Мужчина слышал биение собственного сердца. Чувствовал, как пот стекает по лбу. И чуял запах собственного страха.

Да что ж они за люди?

Фонд Пальметто [5] некогда сулил большие надежды. Это детище Палмера, его дар Чарльстону. На этом здании он не экономил, хотя экономия – основной принцип застройщиков. Благодаря ей небольшой выделенный бюджет легко растягивается. Но серьезные проблемы могут возникнуть у тех, кто будет принимать такой дом или жить в нем.

Те дни миновали.

Палмер заработал свои деньги – достаточно, чтобы содержать не одно поколение Кинкейдов. И теперь искал отпущения грехов. Фонд Пальметто сулил стать его дорогим наследием, которое со временем можно так приумножить, что оно оправдает любые не самые честные дела. Эта организация была чем-то большим, нежели просто трастом, образованным с помощью вороха юридических документов. Она была живым, дышащим существом. И открывала ему путь в бессмертие.

Являя собой источник благотворительности, Фонд Пальметто служил всем, кому мог понадобиться. Он принимал пожертвования и давал субсидии сообразно пожеланиям дарителя. Оказывал бухгалтерские, инвестиционные и административные услуги. Давал любым семействам возможность заниматься благотворительностью в течение сколь угодно длительного времени без досадной возни с бумагами. Палмер пожертвовал первые 10 миллионов долларов и обещал, что потом будет еще более щедрым.

И вот теперь его мечта вернуть долг обществу и помочь другим поступить точно так же превратилась в издевательство. В насмешку, о которой никто и не догадывается. В то самое время, когда мир бизнесмена рушится на глазах, весь Чарльстон чествует Кинкейдов, потому что снаружи все выглядит прямо лучше некуда.

В местных кругах имя Палмера стало синонимом великодушия. Репутация мужчины превзошла все возможные пределы. В качестве председателя совета попечителей Фонда Пальметто он подписывал все чеки до единого – будь то его собственные дары или исполнение пожеланий других филантропов.

Взять хотя бы пожертвование 100 тысяч долларов Чарльстонскому колледжу: Дарлен Симпкинс предпочла остаться анонимной, так что он направил ее дар через Фонд Пальметто. Палмер подписал чек, отозвавшийся благодарственным письмом директора колледжа по развитию, написанным собственноручно. То же самое и с Фестивалем Сполето, Мемориалом Холокоста на Мэрион-сквайр, не говоря уж о нескольких десятках прочих некоммерческих организаций по всему городу. Все это были благие деяния. И Палмер с радостью принимал благодарности, хотя сам непосредственного отношения к дарениям не имел.

Впрочем, и его семейство на дары не скупилось. Именно деньги Кинкейдов создали критическую массу в Фонде Пальметто. ДжоДжо недавно завершила реконструкцию Собора Св. Иоанна Крестителя. Палмер финансировал новое крыло Аквариума Южной Каролины. А Клэр занялась благотворительностью в Чарльстонском библиотечном обществе. Местные жители воспринимали организацию Палмера как защиту их жизненного оплота – южные манеры, оштукатуренные дома, традиционный стиль жизни – от любых веяний нового.

Скоро всеобщему признанию придет конец, понимал Палмер. Если просочится хоть словечко, весь город будет презирать Кинкейдов и шептаться у них за спинами. Не без труда он вскарабкался на ноги и заковылял через холл к кабинету дочери, чувствуя навалившееся на плечи бремя всех своих шестидесяти шести лет до последнего.

Как же мог я свалять такого дурака?

Клэр – вице-президент Фонда Пальметто по развитию. Ее дело – выявлять семьи, готовые расстаться хотя бы с 5 тысячами долларов, и помочь им направить свои пожертвования на медицинские исследования, на поддержку социально незащищенных детей – да куда угодно.

С жертвователями она держится искренне и пылко, заставляя их раскошеливаться по полной программе. Она заставляет семьи поверить в мощь благодеяний. Растолковывает им, насколько важна культура филантропии в семейной жизни. Клэр Кинкейд верят абсолютно все.