Однажды, когда юноша был на площади среди толпы, ожидавшей выступления оркестра кафе “Дей Маннези”, какой-то скуницио подошел к оркестрантам и, указывая в сторону Карузо, сказал:

– Пусть споет Энрико. У него голос только и создан для того, чтобы петь!

Музыканты недоверчиво переглянулись, ожидая решения дирижера. Тот подозвал мальчика, который, поднявшись на сцену, запел уверенно и непринужденно. Публика с энтузиазмом наградила молодого певца горячими и долгими аплодисментами. Это был первый успех начинающего артиста.

Пианист Доменико Амитрано и концертантка Амелия Гатто, их друзья и коллеги заинтересовались молодым многообещающим певцом. В 1888 году маэстро Микеле Фазанаро сочинил оперу “Briganti” (“Разбойники”). Он передал ее монаху маэстро Бронцетти для постановки в небольшом театре при институте. Маэстро Бронцетти выбрал для исполнения партий Лулу и Дон-Жуана в этой легкой одноактной опере двух энергичных молодых людей: Энрико Карузо и Пеппино Виллани. Они блестяще справились со своей задачей. “Разбойники” шли затем много раз на сцене театра при все возрастающем успехе юных артистов-постеджатори, ставших любимцами священников и учеников института, а также и других зрителей, часто приходивших в театр целыми семьями.

В это время Энрико посещал вечернюю гимназию, правда редко и неохотно, так как был целиком захвачен оперной музыкой и великолепными, популярными тогда неаполитанскими песнями.

В неаполитанских театрах того времени - Сан Карло, Меркаданте, Фондо, Пикколо театро - ставилось много опер. Молодой Карузо, по билету или пользуясь контрамаркой, забирался па галерку или просто стоял на лестнице, увлеченный теплом и обаянием музыки. Он слышал такие шедевры, как “Эрнани”, “Трубадур”, “Луиза Миллер”, “Ломбардцы”, “Риголетто”, “Сила судьбы”, “Травиата” и “Реквием” Верди; “Дон-Жуан” Моцарта; “Сомнамбула”, “Капулетти и Монтекки” и “Норма” Беллини; “Динора”, “Морская звезда” (“Северная звезда”) и “Гугеноты” Мейербера; “Вильгельм Телль” Россини; “Тайный брак” Чимарозы; “Фауст” Гуно; “Марта” Флотова; “Мефистофель” Бойто; “Фра Дьяволо” Обера; “Лючия” и “Фаворитка” Доницетти; “Кармен” Бизе; “Дочь кардинала” Галеви; “Дионис из Каталаны” и “Гварани” Гомеса; “Миньон” Тома.

Карузо горячо интересовался каждым певцом. После окончания спектакля он бросался в толпу с бьющимся сердцем, полным смятения, жадно ловя отзывы об артистах. Карузо наслаждался миром искусства.

Волшебный голос и беспокойная натура

Энрико Карузо родился 24 февраля 1873 года на окраине Неаполя, в районе Сан Джованьелло, в семье рабочего.

Баритон Миссиано, известный певец, научил Карузо нескольким популярным песням композитора Коста на слова поэта Сальваторе ди Джакомо. Об этом он рассказал своему другу - маэстро Гульельмо Верджине, руководившему школой пения на улице Санта Маттия, в доме номер 42. Миссиано попросил послушать юношу, о котором он отзывался как о прирожденном певце. Однако Гульельмо Верджине не придал особого значения этому отзыву.

Шло время. Гульельмо Верджине, занятый делами школы, забыл о рекомендации Миссиано. Дело в том, что услышать в Неаполе хороший голос, открыть нового тенора или баритона было тогда самым обычным делом. Певцы, поэты и музыканты появлялись, как грибы, в ту неповторимую весну многообразных неаполитанских дарований, о которой никто еще не смог правдиво рассказать. Особенно много было в Неаполе поэтов и композиторов - авторов песен. Они, как правило, писали только из любви к искусству. Так, например, Эрнесто Муроло существовал благодаря совсем иному труду; поэт Сальваторе ди Джакомо был служащим библиотеки Луккези Палли, Бовио - служащим Национального музея, Рокко Гальдьери, Фердинандо Руссо, Эдуарде Николарди - журналистами. Известнейший поэт и композитор Э. А. Марио, почтово-телеграфный чиновник, перебивался случайными заработками; Пьетро Феола был скромным служащим на железной дороге, Джузеппе Каполонго - банковским клерком, Верньери, Оттавьяни, Райола - простыми рабочими. (Оттавьяни - автор текста к песне “О, Маренарьелло” композитора Гамбарделла.) Так же жили и Калифано, Фальво, Ребора, Маркетти, де Крешенцио, Йовине, Дзульберти и многие другие скромные и талантливые авторы бессмертных неаполитанских песен, которые молоды и сегодня. Они пережили время, как и все, что связано с подлинной поэзией и искусством.

Вечер 20 мая 1892 года был одним из тех вечеров, когда Неаполитанский залив казался особенно чарующим. Маэстро Гульельмо Верджине шел через предместье Санта Лючия, любуясь красками моря. Вдруг он остановился, завороженный звуками “Fenesta ca lucive”, автором которой считали Винченцо Беллини. Пел молодой тенор. Его исполнение потрясло маэстро Верджине. Выдающийся мастер своего дела, известный музыкант, он не ожидал услышать здесь, на улице, ничего подобного. Маэстро невольно вспомнил о том, что рассказал ему однажды баритон Миссиано о юном Карузо. На обратном пути, до самой школы на Санта Маттиа, он не переставал думать о молодом певце. Такого тепла и грусти он никогда еще не слышал ни в одном голосе. Как могло случиться, что его, признанного педагога, подготовившего стольких замечательных певцов, преследовал голос простого постеджатори? Это казалось невероятным. За многие годы преподавательской работы с ним такого не случалось. Мысленно он еще и еще раз вспоминал своих учеников и спрашивал себя, призывая все свое педагогическое чутье: на что способен каждый из них?

Чем же покорил его Карузо? В певце было что-то большее, чем в его учениках, что-то необычайно искреннее, волнующее и сильное. Но в чем была его сила? На это он и сам еще не смог бы ответить. Но чутье не могло обмануть его, пение юноши пробудило в нем живую и глубокую симпатию. Может быть, артистическая душа и отзывчивость натуры подсказали ему, что он сделал большую находку для искусства.

К чувству восхищения молодым певцом примешивалась и тревога. Нельзя было терять время. Едва войдя в школу, он тут же снова покинул ее и направился в предместье Санта Лючия, где жила семья Карузо. Мать Энрико - Анна Бальдини, простая женщина, - занималась хозяйством. На ее плечах лежали все заботы о доме. Ей-то и объявил восторженный маэстро о причине своего посещения. Отца дома не было (он работал сторожем расположенных в порту складов швейцарской кораблестроительной фирмы Мойрикоффре). С чисто неаполитанской непосредственностью уважаемый маэстро выразил свое восхищение Энрико, его необыкновенным талантом. А мать слушала и не верила своим ушам. Решение о судьбе сына было отложено до возвращения отца.

“Нет никакого сомнения, - уверял маэстро, - что у мальчика необычный тенор. Несколько лет учебы и специальной подготовки будут для него достаточны”. Он был уверен в этом. “Отдайте мне мальчика, вам это не будет стоить ни копейки, я все возьму на себя. Я совершенно уверен в успехе и пойду на это даже при моих скромных сбережениях”.

Женщина была ошеломлена. Энрико же, сидя в углу комнаты, смеялся. Столь неожиданная новость очень радовала его.

Уверенность в успехе и благородство учителя заставили отца Энрико поспешить на другой день на улицу Санта Маттия, 42. Он доверил своего сына Храму пения.