Он стоял перед дверью, зная, что Саша не будет его ругать, понимая, что мама не будет играть для него, Лену он не покормит, не пойдет с ней гулять, не сможет увидеть, как она вырастет, отец… он не скажет, что Леша — маменькин сынок. Этого больше никогда не будет! Разве что в его воспоминаниях, сжимающих сердце.

Старая, хорошо знакомая дверь. Он почти пришел. Осталось немного…

Он боялся открыть эту дверь, будто вместе с ней он мог открыть те чувства, что спрятал далеко в своей душе…

Он привык побеждать. Он был готов сразиться еще раз, сразиться с самим собой.

Он достал из кармана ключ и, тяжело вздохнув, вставил его в замочную скважину. Осталось совсем чуть-чуть…

Он повернул ключ. Сэт коснулся ручки и в тот миг, когда ему захотелось убежать, он открыл дверь не щадя не себя ни собственной боли, запертой в этой квартире.

Дверь открылась от легкого толчка, мелодично скрипнув, что-то невнятное.

Темный пыльный коридор. Все как тогда. Все так, как было в последнюю ночь Алексея. На пыльном полу, перемешавшись с грязью улицы, сверкали осколки зеркала, отражая сотню таких маленьких коридоров. Некоторые из них были покрыты старинной, давно уже забытой кровью… а рядом шкаф и его болезненный угол с явным пятном засохшей крови. Все осталось в том же хаосе.

…Павел ударил Лешу по лицу. Кулак, столкнувшись с ребенком, победил, откинув его прочь. Леша невольно отступил и рухнул, ударившись затылком и злополучный угол шкафа. Мальчик, потеряв равновесие и ориентацию, беспомощно сползая на пол, ловит руками зеркало. Его слабая рука скользит по глянцевой поверхности и срывается. Он падает на грязный пол, а за ним зеркало. Оно моментально разлетается на мелкие кусочки, осыпая Алексея острыми осколками. Некоторые мирно звякнули на пол, а некоторые, вонзившись в тело, застыли там. Он не чувствовал боли, только бессильное отчаянье. Он мог лишь молиться, что бы кто-нибудь спас его, но его некому было спасать.

Павел стоял над ним и смеялся, потягивая водку прямо из бутылки…

Сэт невольно коснулся рукою затылка. Этот удар принес немало проблем. Тихая боль проснулась в его душе, будто все было лишь вчера… Как хотелось сделать шаг назад, открыть дверь и бежать… бежать прочь, как тогда, не важно куда, не важно зачем только бы по дальше, только бы быстрее… как хотелось поддаться этому желанию, но тогда… его прошлое навсегда останется за закрытой дверью, а его душа так и будет рыдать над руинами собственной жизни. У него еще все впереди и он знает об этом. Он еще всего добьется, а пока надо сделать пару шагов в прошлое, чтобы навсегда переступить через него.

Он больше не медлил, а пошел сразу туда, где все когда-то закончилось, на кухню. Здесь он много времени проводил со своей семьей, здесь он был убит, здесь убил…

На кухонном полу по-прежнему темнелось пятно крови. Старая табуретка лежала на полу, скрывая свой окровавленный угол, битая посуда, раковой кухонный нож.

… В глазах плыло. Весь мир покрывался темной пеленой. Веки безвольно падали. Он вытер с разбитой губы кровь и, упираясь в кухонный умывальник, продолжал молить о спасении. Его никто не спасет. Некому прейти ему на помощь. Что-то вновь ударилось в спину. Алексей едва устоял на ногах… Он должен был сам себя спасать.

– Остановись! — крикнул он. — Прекрати, пожалуйста!

Крик сорвался в стон, а с глаз сами собой посыпались слезы. Его никто не слышал, его некому было слышать.

От боли он совсем лишился слуха, лишь хохот звенел в его сознании, хохот который он мечтал прекратить. Что-то звонкое разбилось о его голову… вот и все… прежнего Леши больше нет! Тот, кто когда-то был им, не помня больше боли, схватил кухонный нож, что как-то сам собой оказался в его руке, будто проведение вложило его в детскую ладонь. И все в его сознании переменилось. Тот инстинкт самосохранения, что спал в его сознании, тут же проснулся, заставляя сражаться за свою жизнь. Он рванулся в сторону и не думая больше о последствиях, рванулся к отцу. Он лишь хотел, что бы смех прекратился. Он хотел, что бы все стихло. Тупой кухонный нож уперся в плоть, усилие — и алая кровь опалила его руку. По его бледным щекам котились слезы…

Сэт тяжело вздохнул, поднял с пола табуретку, поставил ее у окна и дрожащими руками пытался вытащить сигарету. Он снова курил, пропахнет дымом и получит от Ильи за такое безразличие к собственной жизни, но теперь это не важно, ведь, так будет легче, а потом… он решил подумать об этом потом.

Наташа стояла у подъезда и долго смотрела вверх, не веря собственным глазам. Он пришел именно сюда, а это может значить лишь одно… Вот только готова ли она к такому повороту в ее жизни? А разве это она решает? Все уже свершилось. Занавес поднят. Тайна открыта. Теперь она может либо бежать прочь, либо попытаться понять, того, кого когда-то любила…

Глубоко вдыхая сигаретный дым, он все еще не мог унять дрожь… Он смотрел в окно, боясь обернуться, будто там, на полу, все еще лежало бездыханное тело. Что-то шевельнулось за спиной, что-то приближалось. Сердце юноши сжалось от страха. Он тяжело дышал… но уже точно знал, что больше не будет колебаться. Он будет сражаться за свою жизнь, какие бы призраки не пытались сражаться против него. Он резко обернулся. На кухне никого не было, только темное пятно, но кто-то все же был рядом, кто-то недосягаемый… Сэт встал и хотел пойти в коридор, ведь он совсем не помнил, закрыл ли входную дверь, а если так, то в доме может быть кто угодно. Но подойдя к двери, он моментально забыл об этом, в глаза ему бросился старый кровавый след от ладони на стене.