Дальше слова давались все труднее и труднее.

– Он пригрозил сестре вышвырнуть меня за борт, если она будет сопротивляться… - Антон замолчал.

– И она? А он? Он ее… обесчестил?
– Юля не выдержала и первой нарушила тишину.

– Обесчестил?
– горько усмехнулся юноша.
– Это слишком мягко сказано. На ней места живого не было. Капитан развлекался с ней все плаванье, ломал, пытаясь добиться покорности. Он понимал, что стоит ему отвернуться, и Хриз перегрызет ему горло. Он боялся ее! Поэтому меня и не тронули. А ты знаешь, что делают с пленниками, когда заканчиваются припасы на борту?

Юля посерела и тяжело сглотнула. Она не хотела во все это верить.

– Их выбрасывают за борт, чтобы избавиться от лишних ртов. Нас не выкинули, зато боцман вымещал всю злость на мне. Ты спрашивала, откуда шрамы. Оттуда. Я не говорил Хриз, чтобы не расстраивать ее, ей и так приходилось тяжело, но она все равно заметила… Знаешь, что она сделала? Чтоб ты понимала, что за человек моя сестра, она не прощает обид!
– Антон поднял голову и зло уставился на княжну.
– Она заманила боцмана в капитанскую каюту и выцарапала ему глаза. В прямом смысле этого слова. А когда на его крики влетел капитан, Хриз разорвала на себе одежду и сказала, что боцман пытался ее изнасиловать. Не знаю, поверил капитан или нет, но боцман отправился за борт. Больше меня никто не смел трогать.

Он опять замолчал, и Юля обеспокоенно пошевелилась. Рассказанное в голове не укладывалось. Жалость к несчастной вояжне, ужас и отвращение к ее зверствам, недоверие, любопытство - все смешалось в гремучую смесь. А как же Анжи?..

– А дальше?
– робко заикнулась она.

– А дальше мы добрались до восточных земель, и капитан не осмелился больше играть с огнем. Из жадности он решил нажиться и продал нас. Только ему это не помогло, - жестко ответил Антон.
– Потому что оставить Хриз в живых было самой большой ошибкой в его жизни. И последней. Когда сестра стала любимой наложницей восточного хана, то по ее приказу капитана витальеров поймали и живьем содрали кожу. У нее на глазах.

Антон встал с кровати и потянул за собой княжну.

– А… Но… И как?.. В смысле… А дальше?..
– залепетала она.
– Что было дальше?!?

– Ты еще за эту часть истории не расплатилась, - он уставился на нее так, что Юля зарделась от смущения.

– Нет… Я не… Так нечестно… - она попыталась отступить, но ноги словно приросли к полу.

– Ты отказываешься от данного слова?

– Нет, но… Один! Ты тоже обещал!

– Хорошо…

Юноша не торопился. Он приблизился и разглядывал ее, но Юля упрямо не поднимала взгляда. Она не будет смотреть ему в глаза, не будет, не будет… Антон осторожно погладил ее по голове, неуловимым жестом стянув ленту с волос и распустив их. Княжна возмущенно вскинулась, пытаясь собрать локоны обратно в хвост, но ее рука запуталась в его ладони.

– Зачем?

– А зачем ты прячешь красоту?
– он не отпустил ее руки, зачарованно разглядывая девушку.
– Я же до этого не видел тебя в платье… Как же ты прекрасна…

Он коснулся ее плеча и провел пальцем по обнаженной коже, чем привел Юлю в совершеннейшую растерянность. Что с ней происходит? Что он с ней делает?

– Хватит! Хочешь целовать, так целуй! Хватит меня… трогать!

Она ойкнула, когда он вдруг резко привлек ее к себе, заключил в крепкие объятия и уставился в глаза.

– А ты хочешь, чтобы тебя поцеловали?
– с легкой насмешкой спросил он, склоняясь так близко к ее губам, что почти… почти…

Княжна разозлилась и стукнула его кулаком в плечо, а потом вдруг испугалась, вспомнив о ране.

– Ой! Тебе больно? Рана… Она зажила?

– Хочешь взглянуть?
– и опять эта хитрющая улыбка.

– Не хочу! Ничего не хочу! Целуй и убирайся уже…

– Какая ты грубая… А еще сиятельная княжна… Где твои манеры?

– Там же, где и моя свобода!.. А еще ты!..

Поцелуй оборвал ее возмущение. Он все длился и длился, вкрадываясь в нее против ее воли, исподволь, с бесконечной нежностью, то ослабляя натиск, то усиливая сумасшедшую страсть каждой ласки… Колени подкосились, и Юля была вынуждена схватиться за Антона, искать в нем опору… Только этим можно было объяснить внезапную непростительную слабость, с которой она чуть приоткрыла губы, чтобы он тут же ворвался, жадно прикусывая, завоевывая и истощая последние остатки гордости, чести и прочих девичьих глупостей…

– Хватит!
– она оттолкнула его.
– Уходи!

– Хорошо… - пьяно пробормотал он.
– Но завтра…

– Завтра ничего не будет!

– Тогда ты не узнаешь… - он на секунду задумался.

– Не узнаю, какую очередную сказку ты придумал?

– Два. Два поцелуя. И один из них… - он довольно улыбнулся, и у нее защемило сердце от этих ямочек на щеках.
– Один из них будет твой. Ты сама меня поцелуешь.

– Нет!

– Ну тогда ты не узнаешь, как Хриз подружилась со старшей женой восточного хана, окрутила его самого, а потом устроила дворцовый переворот…