– Тебя здесь заперли, Коко? Давай поднимемся наверх и посмотрим.

Кот тут же галопом понесся вверх, человек пошел за ним.

– Дверь открыта, Коко, – прошептал Квиллер. – Проходи. Иди спать.

Кот протиснулся в узкую щель, и Квиллер уже почти спустился на свой этаж, когда вой возобновился.

Коко вышел и начал неистово тереться головой о дверной косяк.

– Ты хочешь заниматься этим всю ночь? Пойдем со мной, я поищу, что бы тебе перекусить.

Квиллер подхватил кота под живот, понес его в свою комнату и аккуратно опустил на диван. Но Коко вихрем вылетел из комнаты, взлетел по лестнице вверх и отчаянно завопил.

В этот момент у Квиллера по необъяснимой причине задрожали усы. В чем дело? Безмолвно он поднялся вслед за котом наверх, постучал в открытую дверь и, не получив ответа, вошел. Гостиная была погружена в темноту.

Когда Квиллер нажал на выключатель, все скрытые светильники бросили слабые лучи на картины и предметы искусства. Коко молчал, наблюдая за тем, как ноги Квиллера прошли через гостиную в столовую и обратно. В глухо задрапированных коврами комнатах стояла душная тишина. Ноги остановились, и Коко стремглав помчался по темному коридору к темной кухне. Ноги последовали за ним. Двери в спальню и в ванную были открыты настежь. Квиллер включил на кухне свет.

– Да что с тобой, дьявол?

Кот терся о заднюю дверь, которая вела на пожарную лестницу.

– Если ты всего лишь хочешь погулять, я сверну тебе шею.

Коко поднялся на задние лапы и передней поскреб по дверной ручке.

– Я не собираюсь тебя выгуливать. Где твой сожитель? Пусть он этим занимается… Кроме того, на улице для тебя слишком холодно.

Квиллер выключил свет на кухне и пошел назад по длинному коридору. Коко побежал за ним с упрямым ворчанием и вдруг бросился прямо под ноги.

Усы Квиллера послали ему еще одно сообщение. Он вернулся в кухню, снова включил свет, взял из кладовки электрический фонарик. Нащупал защелку на задней двери и обнаружил, что она не заперта!

«Странно», – подумал Квиллер. Он открыл дверь; сильный порыв зимнего ветра ударил ему в лицо, лестница потрескивала от мороза. Квиллер нажал на выключатель, который находился на внутренней стороне двери. На верхнюю лестничную площадку упал слабый желтоватый отблеск. Тогда он включил фонарик, и его сильный луч осветил площадку внизу, пробежал по трем кирпичным стенам, по закрытым воротам, по кирпичной мостовой, пока не наткнулся на распростертое внизу тело, длинное, худое тело Джорджа Бонефилда Маунтклеменса.

Квиллер осторожно спустился по обледеневшим ступенькам деревянной лестницы. Он посветил фонариком и увидел, что Маунтклеменс лежит прижавшись щекой к тротуару, тело неестественно согнуто. Несомненно, он был мертв.

Было очень тихо. На улице пусто. Единственным движущимся объектом во дворе была бледная тень, до которой не доходил луч электрического фонарика. Тень двигалась кругами. Это был кот, который вел себя очень странно, исполняя какой-то свой ритуал. С изогнутой спиной, одеревенелым хвостом и прижатыми ушами, Као Ко Кун описывал круг за кругом.

Квиллер подхватил кота и взбежал по лестнице так быстро, как только позволяли обледеневшие ступени. Возле телефона он поколебался, прежде чем набрать номер, но все же сначала позвонил в полицию, а потом ночному редактору «Дневного прибоя». Потом он сел и в ожидании полицейских стал составлять свои собственные противоречивые версии для первых полос завтрашней газеты.

Первой на Бленхейм-плейс прибыла патрульная машина с двумя полицейскими. Квиллер предупредил их:

– Вы не попадете во внутренний дворик с фасада дома. Вам придется подняться вверх по лестнице, пройти через его квартиру и спуститься вниз по пожарной лестнице. Или можно обойти вокруг квартала и пройти через ворота. Но они могут быть закрыты.

– Кто живет внизу со стороны двора?

– Никто. Там кладовка.

Полицейские попытались открыть дверь задней комнаты, но она оказалась запертой. Они поднялись наверх и спустились по пожарной лестнице.

– Сначала я подумал, что он упал с лестницы, она такая ненадежная, – рассказывал Квиллер. – Но лежит он слишком далеко от нее.

– Очень похоже на то, что его ударили ножом, – заметил полицейский.

На верхней площадке лестницы кот выгнул спину дугой, вытянулся и начал вновь описывать сужающиеся концентрические круги.

На следующий день после убийства Маунтклеменса в «Дневном прибое» была только одна тема для разговоров. Один за другим у стола Квиллера останавливались журналисты из отдела публицистики, из женского отдела, сотрудники редакции, фотолаборатории и отдела спортивных новостей. Неожиданные визиты нанесли главный библиотекарь, начальник типографии и лифтер.

Телефон Квиллера звонил не умолкая. Было несколько анонимных звонков: одни радовались, говоря, что Маунтклеменс получил по заслугам, другие просили газету объявить награду за поимку убийцы. Шесть владельцев галерей звонили для того, чтобы спросить, кто же будет писать об их выставках в марте. Какой-то чудак намекнул, что это не простое убийство, и был адресован в отдел по расследованию убийств. Двадцатилетняя девушка предложила свои услуги в качестве художественного критика.