— Не стоит, — отрезала Селестина, и я тут же отдернула руку, — давай-ка присаживайся. Поговорим.

— Э-э-э… да, конечно…

Я села в указанное кресло и для верности подложила руки под себя — очень уж соблазнительно выглядел дротик.

— Мать Селестина, что это?

— Это Чёрный дротик, которым тебя ранили, его метнули иллюзию. Парня из труппы тоже задело, но иллюзию создала ты, поэтому ты и заболела лихорадкой теней. Храмовый дротик, заешь ли, бьет в корень, а не в листья… Руки бы повыдёргивать тем, кто языческие артефакты у себя держит! Чем только Инквизиция занимается…

— Инквизиция?

— Ну не войска же! Гвардии и кражу скотины-то доверять страшно, а тут Высоких потрошить надо, чтобы добро еретическое сдавали… Ладно. Давай лучше расскажи, какие тени к тебе приходили сегодня.

— Э-э-э… Тени? Вы о чем?

Селестина поджала губы. Я поняла, что лучше не выпендриваться.

— А, тени. Да… да так. Люди какие-то… непонятно даже, кто…

— Да ну?

Селестина наклонилась вперед и взяла меня за руку. В голове против воли замелькали весьма неприятные воспоминания.

— Да простит тебя Великий Апри, — отстранилась настоятельница, — такая молодая, а душа уже мается в стране вечной осени… Впрочем, в канун Полносолнция прощается и не такое. Так что не будем терять время.

Селестина оказалась всего на треть головы выше меня, и примерно такая же худощавая. Мы вышли из беседки и поли в неосвещённую часть сада, благоухавшую цветами и росой.

Настоятельница скользила впереди, её белые одежды служили единственным ориентиром в густой тьме. Но ориентир не фонарь, кочки не показывает.

Селестина резко остановилась — так резко, что я чуть не налетела на неё.

— Хватит сквернословить! Дай руку. Теперь закрой глаза. Сосредоточься. И ощущай пространство. Внимательнее смотри, внимательнее…

Стоило нашим ладоням соприкоснуться, как в голове опять замелькали образы, но на сей раз их наполнял свет. Между зеленых контуров деревьев пролегла золотистая дорожка. С каждым вздохом картинка становилась всё объёмнее, будто окружающий сад пустил корни в мою грудь. Внезапно поняла: любое движение теперь будет осознанным. Все повороты известны, все ступени сочтены.

— Спасибо… не знала, что так можно.

— Получилось? Хм. Воистину, Великий Апри открывает многое, — задумчиво сказала Селестина, отпуская мою руку, — но и… скрывает… хм… немало…

В груди опять разлилось жжение взгляда.

— А обычный источник-то не про тебя, Селия. Ну что же. Тогда на ближайшей развилке направо. Движемся в тишине!

Приказные нотки в голосе настоятельницы затолкали вопрос обратно в глотку. И всё же… Снова монастырь, и снова родовое имя моей матери в чужих устах, как будто так и надо…

— Мать Селестина? — не удержалась я, — а почему вы назвали меня Селией?

— Потому что это твоё имя по праву рождения. А теперь помолчи, пожалуйста!

И тебя туда же. Да уж, похоже, местные жрецы читают книги душ получше наших… Да и монторп бы с ними, только как бы теперь неприятности не начались. Даже если вспомнить, что мой мир и мир Мерран — осколки единого государства, и Высокий язык остался в обеих культурах, всё равно называть Зрячую полукровку «истинным солнцем» при местной религиозной озабоченности граничит с ересью. Версия «простая акробатка Аделаида» меня больше устраивает. Уж точно не сожг… ай!

Откуда он возник, этот дверной косяк?! Вот что значит слишком много думать! Шишка теперь будет наверняка.

За тяжёлой дверью оказался крохотный павильон, едва освещенный лампадой. Строго по центру помещения в полу зияла дыра, в ней виднелись рубленные ступени. Из узкого хода тянуло сыростью, плесенью, и замкнутым пространством…

— Селия? — настоятельница обернулась с середины лестницы.

— Э-э-э… я л-лучше тут пос-стою…

Селестина фыркнула, поднялась обратно и крепко взяла меня под локоток.

— Пойдём, дитятко. Никто тебя не съест, кроме самой себя.

Мы сошли в промозглый коридор, тёмный и довольно узкий. Я судорожно щупала свободной рукой гладкие и холодные стены и потела каждый раз, как касалась макушкой потолка. И это при моём-то росте… Это каменный мешок! Саркофаг! Саркофаг под горой! Слепая стерва решила похоронить меня заживо!..

Когда я вдохнула, чтобы заорать от паники — бежать, бежать обратно в сад, лучше сдаться на растерзание теням, только бы убраться на воздух — настоятельница толкнула скрипучую дверь. Глаза резанул свет. Ну наконец-то! Наконец-то открытое пространство! Ой…