— …через забор. Э-э-й? — Маро ткнул меня под рёбра, — ты слушаешь?

— Слушаю, мля!…

Проговорили долго. Со временем к нам присоединилась Хелия (Халнер помахал рукой и удалился в обитель). Когда солнце коснулось гор на противоположной стороне озера, пришли стражницы, разогнали нашу кампанию, и препроводили меня на закатную службу.

После службы собиралась шмыгнуть к себе — у людей праздник, чего хмурой и голодной рожей светить? Но меня буквально за шкирку поймала сестра Нилия, старшая по купальням. Не смотря на то, что я почти ни с кем не общалась, слухи о благочестии этой старой девы знала хорошо. Поговаривали, что некоторые молодые монашки после беседы с ней начинали отмаливать и свои грехи, и предков, и друзей, и предков их друзей, и вообще всех на свете, причём грехи самые невообразимые, вроде мытья посуды в неподобающее время суток.

Нилия поджала тонкие губы, прошипела:

— Пресветлая Селестина ждёт.

Затем монашка крутанулась на месте, и двинулась через двор к небольшому корпусу, что примыкал к саду.

Белые стены двухэтажного строения смыкались под тупыми углами — видимо, в плане это восьмиугольник. Высокое крыльцо на одной из сторон вело сразу на второй этаж. Дверь одна, в самом конце. Постучав и получив ответ, вошли.

Квадратная комната, была обставлена скромно. Почти всю правую стену занимали книжные полки, в дальнем углу виднелся занавешенный темно-синим бархатом дверной проем. В левой стене — стрельчатое окно, под ним — массивный стол и плетеное кресло. В кресле сидела мать Селестина, прямая и гибкая, как плеть наездника.

— Добрый вечер, милость Апри да пребудет с вами, — сказала она, перебирая массивные красные чётки, — сестра Нилия, скажите, к ночи все готово?

— Да, мать-настоятельница, — склонилась Нидия в глубоком поклоне.

— Хорошо. Священное число надо соблюдать при любых обстоятельствах, поэтому восьмой участницей будет наша почётная гостья Кетания, воспитанница обители Тмирран. Я лично благословляю её омыться в источниках в ночь Полносолнция.

— М-мать С-селестина… м-может, всё-таки не надо… Благодать источников…

Голос Нилии звенел и дрожал, казалось, сейчас она ринется на настоятельницу с кулаками.

— Нилия, это приказ, — отрезала Селестина, — к тому же в священнодействии Кетания не участвует. Проследи, чтобы после омовения девушка прошла в келью. Свою, разумеется… А сейчас пусть готовится, постом и молитвой. Тоже проследишь лично.

— Да, мать-настоятельница. Обязательно, — ответила старая монахиня настолько хищным тоном, что стало неуютно.

Молчание. И чего она так смотрит? А, точно.

— Э-э-э… Благодарю за оказанную честь, — торжественно выговорила я и попыталась встать на одно колено, поклониться, и осенить себя кругом Апри.

Оу. Судя по пыхтению Нилии, что-то не так…

— Нилия, подожди, пожалуйста, в коридоре, — улыбаясь, проговорила Селестина.

Сестра Нилия поклонилась всем корпусом, не сгибая спины, и вышла, аккуратно прикрыв дверь.

Я молчала, Селестина тоже. Сумерки постепенно сгущались. Потрескивала лампада перед золотым диском. За распахнутым окном начали стрекотать насекомые. Тяжёлый немигающий взгляд, какой бывает только у физически слепых, давил на грудь.

Пламя лампады замигало, фыркнуло искрами.

— Подожжешь монастырь — спалю заживо, как еретичку, — проворковала настоятельница, — будь добра, возьми себя в руки, Селия. Нервы у тебя, конечно, ещё те… И именно поэтому я хочу, чтобы ты искупалась в Полносолнцее. Это ночь великих откровений… у тебя есть хороший шанс победить тьму в своей душе.

Лучше бы пожрать нормально дали, честное слово. Тогда никакая тьма не устоит.

— Да, мать Селестина. Благодарю вас… И… э-э-э… Надеюсь… надеюсь, Великий Апри укажет мне путь, — как можно пафоснее сказала я.

— Апри? Апри не в источнике пузыри пускает, а в нашем сердце светит, деточка. Вот его и слушай. Может, даже поймёшь чего нужное… Ладно, иди. И постарайся не свести в могилу сестру Нилию. Она мне ещё пригодится.

***

Подготовка к омовению выглядела, как чтение вслух Книги Великого Апри. Стоять коленями на голом камне зверски неудобно, но чуйка подсказывала, что это вообще мог быть горох, поэтому я терпела, и бубнила выданные тексты. Ничего особенного: иносказательное описание годового цикла затмений, перечисление колен Отцов Империи, и выдержки из Солнечного Закона, следуя которому, любого нормального человека можно смело записывать в еретики.

После душеспасительного чтения безумно хотелось спать. Увы — бдительная сестра Нилия потащила мою тушку на праздничную службу в главный храм обители. Там она совершила великое благодеяние: отправила наблюдать за богослужением с технической галереи, лишив меня не только благодати, но и радости толкаться среди полутора сотен монашек.

Толпа в однотипных белых одеяниях сливалась в единую массу. Яркое пятно одно — золотой шар над алтарём, в самом центре зала. Свет от шара резал глаза, «локальные» светильники тоже били по сетчатке, поэтому я зажмурилась и слушала, вдыхая ароматы масел и воска, иногда подглядывая через ресницы. В конце концов, важен только момент, когда избранных для Плясок девушек поведут на омовение.