– Хорошо. Я подошёл к тебе и сказал: «Por qu'e est'as tan triste, mi hermoso muchacho? D'ejame que ahuyente esas nubes que ensombrecen tu rostro».

Бен оперся на стену дома.

– И я ответил: «А?»

Тим рассмеялся.

– Тогда я попробовал снова, на английском. «Прекрасный мальчик, почему ты выглядишь таким грустным? Позволь мне прогнать эти тучи с твоего лица».

– Как ты это сделаешь? – спросил Бен.

– Con un beso [18] .

Прежде чем Бен успел спросить, что это значит, Тим сделал шаг вперёд, чтобы показать ему, положив одну руку на стену и нежно прижимаясь губами к губам Бена. Затем он отстранился, наслаждаясь ответной улыбкой.

– Видишь? – произнёс он. – Вот он. Солнечный свет, даже посреди ночи.

Бен сделал глубокий вдох.

– Я грустил, потому что потерялся. Вот, что я сказал бы тебе. Но теперь, раз ты нашёл меня, может быть, ты можешь забрать меня с собой домой.

– И вот так мы оказались здесь. – Тим нервно усмехнулся. – Видимо, добирались до дома на лодке. Пойдём внутрь.

Бен кивнул.

В доме было тихо, единственный свет горел в гостиной. Тим поискал взглядом записку, которую оставила Нана. Они будут спать в мастерской. Взяв Бена за руку, он провёл его через дом наверх, чувствуя облегчение, когда они дошли до комнаты, не разбудив Нану. Задержав дыхание, он как можно тише закрыл дверь и повернулся к Бену. Затем они оба улыбнулись. Проскальзывание наверх в спальню определённо пробудило воспоминания.

Маленькая кровать в углу была только застелена. Бен присел на край и снял свои туфли. Тим нетерпеливо скинул свои, отчаянно желая оказаться рядом с Беном, но также знал, что значит этот момент. Последний раз, когда Бен делил с кем-то кровать, был во время его последних мгновений с Джейсом.

Тим выключил свет и открыл окно, впуская звуки ночи – движение, насекомые, голоса и плеск воды на берегу – все напоминания о разнице мира, в котором они находились. Если повезёт, это удержит вдали болезненные воспоминания. Затем он подошёл к кровати, на которой всё ещё сидел Бен.

Тим провёл пальцами по волосам Бена и наклонился для поцелуя. Бен взялся за него, отклоняясь назад и притягивая его следом. Они ёрзали и двигались, не разрывая поцелуя, пока забирались полностью на кровать. Тим снял рубашку Бена, затем свою, пока Бен разбирался с их брюками. Прежде чем он смог зайти слишком далеко, Тим обвил Бена руками и перевернулся, целуя его глубоким поцелуем, не желая больше ничего, кроме этого.

Если Бен хотел остановиться на этом, если хотел, чтобы Тим просто спал рядом с ним остаток ночи, он мог бы обойтись этим. Но даже в худшие времена они всегда разделяли одинаковый аппетит. Бен опустил руки к их ремням, и на этот раз Тим позволил ему делать то, что он хочет, подложив руки под голову, пока Бен заканчивал раздевать его, а затем встал, чтобы снять свою одежду. Тим бросил на него взгляд, Бен стоял у кровати, стягивая джинсы. В тусклом свете комнаты он был тёмным силуэтом, контуры его тела освещались светом от окна, шея блестела от слюны в тех местах, где Тим целовал его.

– Будь со мной, – произнёс Тим, протягивая руку. Он имел в виду больше, чем просто этот момент, этот простой акт. Бен ответил, забравшись в постель, и некоторое время они просто обнимали друг друга. Он ждал, что Бен заплачет, почувствовав облегчение, когда этого не произошло, но всё равно не спешил. Повернувшись на бок, он позволил своим пальцам пройтись вверх и вниз по коже Бена, наслаждаясь дрожью, которую вызывал. Затем Бен начал отвечать, поглаживая руками тело Тима, прямо как было раньше, исследуя его.

– Есть какие-нибудь новые шрамы? – спросил Бен.

– Не те, которые ты можешь увидеть, – сказал Тим, но у него перехватило дыхание, когда Бен поцеловал его грудь, живот, а затем языком продолжил дорожку на юг.

– Подожди! – сказал Тим, хватая Бена за плечо. – Именно это я хотел сделать с тобой.

Бен задержался, с озорной усмешкой на губах.

– Мы начинаем заново, и, если помнишь, ты был первым.

– Это было тогда, – сказал Тим, но ему в голову пришла идея. – Sesenta y nueve [19] .

Бен сделал паузу, стараясь вспомнить свой школьный испанский. Затем он фыркнул.

– На твоём языке это звучит намного романтичнее.

– Я настроен не на романтику, – ответил Тим.

От взгляда Бена вспотел бы и вулкан. Отодвинувшись на край кровати, он поставил ноги по бокам от головы Тима. Тиму хотелось пошутить о Дамокловом мече, но вместо этого он застонал от удовольствия – Бен взял свой приз на другом конце. От ощущения Тим начал извиваться, прежде чем вернул контроль. Он положил руку на зад Бена, опуская его бедра ниже, чтобы вернуть услугу.

Они рискнули тихими стонами и поскуливанием, пока толкались их бёдра, повернулись на бок, затем обратно, пока Тим не оказался сверху. Хоть у него было такое чувство, что он может вечно кататься на этих волнах экстаза, ему хотелось вернуться к губам Бена, которые сводили его с ума. Тим быстро развернулся, поднимая одну из ног Бена плечом, стремясь к очередному поцелую.

– Как думаешь, мы можем... – Тим позволил вопросу повиснуть в воздухе.

– Есть смазка? – спросил Бен.

Тим оглядел комнату с безумной надеждой, найдя только швейную машинку, накрытые кружевными салфетками абажуры и статуэтку Девы Марии, которая казалась скорее надменной, чем шокированной. Тим рассмеялся.