– О, это твоя подружка!
– сказала мать.

Тим надавил на газ слишком сильно, машина дёрнулась. Мать поспешно помолилась святым на своём родном испанском, пока он брал машину под контроль, паркуясь в гараже без дальнейших инцидентов. Его руки уже были влажными от пота, когда он убрал их с руля.

– Я могу занести пакеты, - сказала мама.
– Иди поговори с Карли.

– Она Карла, - отвлечённо произнёс он. Разница в одну букву, но теперь Карли звучало для неё слишком мило.

Карла по-прежнему ждала на крыльце, что было так на неё похоже, когда он повернул за угол. Ему следовало просто зайти внутрь, дать ей прождать там вечность вместо того, чтобы подходить как послушный щенок. За исключением того, что она могла позвонить в дверь и поговорить с его родителями, одному Богу было известно, что она могла им сказать.

Карла приподняла брови и с наигранной скромностью улыбнулась, милая как куколка.

Тим уставился на неё в ответ.

– Чего ты хочешь?

– Ничего, - сказала Карла, игнорируя его грубость.
– Я просто пришла попрощаться. Она встала и протянула хрупкую руку.

Тим просто смотрел на неё.

– Зачем?

– Зачем? Потому что мы были вместе десять месяцев. Потому что ты был моим первым, и я никогда этого не забуду. И потому что мы любим друг друга.

– Карла, ты сказала всем, что я тебя изнасиловал!

Она пожала плечами, её изящные черты не выдавали и намёка на раскаяние.

– В любви и на войне все средства хороши.

Верно. И Карла давным-давно выиграла эту войну. Почти год назад, если быть точным. Тим встретил её прошлым летом, плавая с друзьями в общественном бассейне. Обычно Тим зависал в бассейне на своём заднем дворе, но одна из девчонок из школы узнала его, когда он проходил мимо, и позвала к себе. Тим, вместе со своим бывшим лучшим другом Броди, был рад возможности пофлиртовать. Дюжина и больше девушек отмечали день рождения. Их жаждущие лица были размытыми, пока Тим не увидел Карлу, стройную и грациозную, в чёрном бикини, что по цвету так соответствовали её волосам.

Она точно знала, что сказать Тиму, как задобрить его эго настолько, чтобы заставить его хотеть дать ей больше. И он дал, эмоционально и физически, и это было по обоюдному согласию.

– Ты так и не сказал мне, почему, - сказала Карла.
– Ты мне это задолжал.

– Поэтому ты пришла? Ты хочешь знать, почему я тебя отшил? Ладно. Потому что ты такая чертовски подлая.

Карла покачала головой.

– Тогда я такой не была. Я всегда относилась к тебе хорошо.

Едва ли. Правда в том, что она часто унижала его перед своими друзьями, будто он был трофеем, который она держала для престижа. Поначалу это было не такое уж большое дело. Большинство их времени вместе они проводили наедине, и в эти моменты она была очень доброй. В обществе она выгуливала его перед своими друзьями как призового питомца, что вызывало у него странное чувство гордости, пока её комментарии не стали больше критичными, чем хвалебными.

И конечно, были и другие причины, по которым Тим бросил её. Например, её брат, у которого были такие же тёмные глаза, какие сейчас были сосредоточены на нём, ожидая ответа.

– Знаешь, что?
– сердито произнёс Тим.
– Неважно, почему. Ты показала своё истинное лицо, когда мы расстались. Ты разрушила мою жизнь!

Карла закатила глаза.

– Перестань так драматизировать. Я ведь не пошла в полицию.

– А могла бы с тем же успехом сходить. Я потерял всех своих друзей. Вся грёбаная школа отвернулась от меня! Даже Броди больше со мной не разговаривает.

– Возможно, потому, что он слишком занят, пытаясь забраться ко мне в трусики.

– Да, продолжай сыпать соль на раны. Только потому, что это правда, не значит, что обязательно это говорить.

– Ладно.
– Карла сделала шаг навстречу и накрыла ладонью его руку.
– Мне жаль, ладно? Я злилась. Но это наш последний день вместе. Нам обязательно ругаться?

Её взгляд опустился по его лицу, переместившись на шею, плечи и грудь. Это было тем, к чему Тим привык, не только от Карлы, но и от незнакомых. Он многим обязан своим родителям за гены, которые они ему передали. От матери он унаследовал латиноамериканский цвет кожи - достаточно светлый, чтобы по ошибке принимать его за загар - и шелковистые чёрные волосы. Серебристые глаза от его отца притягивали большинство комплиментов. Строение мускулатуры тоже пошло от него. Тим знал, потому что рядом с кроватью его мать держала фотографию Томаса с дней университетской гребли, где он был как никогда бледен, волосы начали седеть даже тогда, но руки были рельефными от усилий. Без сомнений, эти мускулы завоевали его мать, также как телосложение Тима впечатлило Карлу.

Прямо сейчас Тим обменял бы свою внешность на жировые складки и угри. Он не мог сосчитать, сколько раз Карла говорила о детях, которые у них будут, перемешивая их черты, чтобы спроектировать идеального ребёнка. Её тёмные глаза, его оливковая кожа. Его нос, её улыбка. На один пугающий момент, он задумался, не по этой ли причине она была сейчас здесь. Одна последняя попытка для крохотных версий Карлы и Тима. Ладонь на его руке была тёплой, практически горячей, поэтому он отстранился.

– Я не буду оглядываться, - сказал он.
– Как только я окажусь в Техасе, я забуду тебя. К этому времени завтра ты перестанешь быть даже воспоминанием.