– Это знание как раз и вкладывает в головы людей наша вера, - ответил священник.
–  А без нее человеку жить тяжело, если и вовсе возможно.

Он достал из кармана конфетку.

– Может, еще леденец? Не стесняйся.

Девушка отказалась и стала лихорадочно перебирать в голове образы, но контуры небес в них так и не отразились. Все картины сводились к черным как уголь грозовым тучам, и среди них едва удавалось разглядеть одинокий силуэт любимого, которого ей уже не суждено увидеть.

Как можно оценивать, хорошо в каком-то месте или плохо, если наверняка не известно, есть ли там столь привычные вещи? Есть ли там вообще хоть что-то?

В воображении Виолы небеса представились парком из деревьев и цветов, корни которых сплелись таким образом, что выбраться оттуда невозможно. Целая вечность после смерти дана человеку, чтобы прогуливаться по тенистым аллеям и созерцать такие прекрасные, но чуждые сознанию виды.

А что могут значить небеса для парня, у которого отняли любовь? Очевидно, что в таком случае небеса превратятся в настоящий ад…

– Приехали, – произнес таксист. – С тебя шестьдесят гривен.

– Почему так дорого? – вынырнула из задумчивости Виолетта. – Всегда тридцать, а сегодня двойной тариф. В чем дело?

– Мне пришлось ехать другим путем. На том участке объездной дороги ведутся ремонтные работы, поэтому мы поехали напрямую, а это оказалось дальше.

– Но у меня в кошельке только тридцать гривен, и это ваши проблемы, что вы выбрали такой длинный путь.

На самом деле у девушки имелось в наличии две сотни, но на оставшиеся деньги ей придется жить еще до середины следующей недели. И если бы с двух сотен осталось только сто сорок гривен, то ее планы обломались бы на целых тридцать процентов.

– Ничего не знаю, – ответил таксист. – Счетчик показывает шестьдесят – это минимальная сумма к оплате. Можешь добавить чаевые. Я не возражаю. У меня трое голодных детей.

– Давайте я вам буду должна. Я часто езжу сюда, и отдам деньги как-нибудь в другой раз.

– Ну уж нет! – вскричал мужик.

– Я тороплюсь. Может, мы с вами что-то придумаем? Как-то договоримся?

– А знаешь, можно кое-что и придумать, – ответил он, меряя ее взглядом с ног до головы. – Дай мне потрогать твою грудь.

Виола пожала плечами и наклонилась к нему, чтобы он смог сделать то, что поможет ей не расставаться с лишними деньгами.

– Нет-нет, я имел в виду голую грудь, – поправил таксист.

Виолетта позвонила в дверь подруги. Раз, второй… потом третий. Жоржина вышла из кухни и направилась в холл, чтобы впустить гостью. По пути в коридоре она остановилась и взглянула в окно. На черном небосводе выделялся яркий серп луны, вокруг которого в тишине ночи равнодушно мерцали звезды.

– А ты что, одна дома? Где родители? – первым делом спросила Виола, вступив на порог.

– А, они уехали куда-то отдохнуть на пару дней, – ответила Жоржина. – В доме только мы с тобой.

– Куда отдохнуть? Они ведь недавно вернулись с моря, – с некоторой завистью заметила ее подруга.

– Не знаю. Мама с папой не уточняли – сказали лишь, что в понедельник утром уже вернутся.

Если родители Виолетты собирались куда-то уехать – к друзьям в соседний городок либо на выходные в деревню, чтобы собрать урожай яблок или картошки, – то об этом знали все в округе. Знала их дочь, знали соседи, знали коллеги на работе. Об этом приходилось слушать даже случайным попутчикам в автобусе и продавцам в хлебном. Ведь любая поездка, даже самая незначительная, становилась большим событием в их жизни. И если бы финансовое положение позволило им выбраться на море, то об этом непременно узнал бы весь мир.

– У тебя есть что-нибудь поесть? Я, похоже, проголодалась, пока ехала.

– Конечно, – улыбнулась девушка и пригласила подругу на кухню.

Жоржина достала из холодильника куриное филе, обжаренное в яичном кляре, половину буханки хлеба и салат. Виолетта принялась за еду со зверским аппетитом и за несколько минут со всем расправилась.

– Знаешь, тебе бы не мешало перейти на более диетическое питание, – заметила Жоржина.

– Да ладно? – удивленно переспросила подруга.

– Виола, тебе надо меньше есть.

Она обвела рукой пустые тарелки, где еще совсем недавно громоздилась куча филе и гора салата. Хлеба тоже не осталось.

– Ладно. Я подумаю над этим, – ответила та, и кухню наполнил звук мощной отрыжки.

Девушки рассмеялись. Виола хохотала, держась за набитый живот. Но вдруг его свело спазмом. Она тут же прекратила веселиться, выдавив мучительную улыбку и ощущая себя так, будто пудовую гирю проглотила. Похоже, она снова объелась, хоть и чувствовала себя до этого не особо голодной.