Крем у торта действительно на вкус оказался столь же приятным, как и на внешний вид. Поколебавшись, Лилиан отщипнула кусочек коржа – все равно же замазывать.

– Твоя мама, должно быть, тоже волшебница! – маскируя неловкость за восхищением, от души похвалила Лили. Кристофер, сам уже неаккуратно измазавший и рот щеки и даже кончик вздернутого носа, довольно улыбнулся.

– Когда дело касается выпечки – непременно! А почему «тоже»?

– Э-э, – растерялась девочка, но, к счастью, приятель уже забыл о ее оговорке, обернувшись к остановившейся за несколько шагов за их спинами Магдой.

– Хочешь попробовать? Да не мнись ты так, все равно же нам и должно достаться… частично… но больше той части мы и не возьмем, зачем ждать-то, когда можно сейчас! Глядите, если изнутри аккуратно немного вытащить, снаружи ничего и не шелохнется – как новенький!

– Ну, – опасливо делая шаг вперед, с сомнением протянула Магда. Кристофер с негромким «чпоф» выдрал из недр торта бесформенный кусок пропитанного чем-то одуряющее пахучим мягкого коржа и начинки-джема, великодушно разделяя добычу на три части и, целиком, хотя и с усилием, запихнув в рот одну, протянул оставшиеся обеим девочкам.

Тут у светленького близнеца – Тима, кажется – не выдержали нервы. С оскорбленным в лучших чувствах ревом бутуз ринулся вперед, видимо, надеясь отбить свою законную добычу у бесчинствующих старших обратно. Запоздав секунд на двадцать, следом за братом ринулся и черненький Дан. Прошмыгнув мимо отпрянувших от неожиданности Лили и Криса, мальчишка попытался вцепиться в торт, но, не дотянувшись, повис вместо этого на крае стола. Кремовая громада содрогнулась и торжественно, словно в замедленной съемке, локализованной лавиной обрушилась на головы всех троих подростков и обоих малышей. Лилиан даже испуганно завопить не успела прежде, чем рот – а заодно и нос, глаза и вообще вся голова целиком – оказались запечатаны нежной сладкой массой.

Первым же, что Лили увидела, кое-как прочистив и разлепив глаза, было наливающееся краской перекошенное лицо замершей на пороге зала с огромным зловещего вида ножом в руке Ирмы. Где-то рядом зашебуршился, поднимаясь из кремовой горы, как зомби из могилы, вполне по-зомбячьи бледный до синевы даже сквозь «маску» сладкой субстанции Кристофер.

– КРЫСЬ! – с непередаваемой экспрессией дипломированной актрисы взревела невеста и рванулась было вперед, однако Стефан, сориентировавшись, к чему идет дело, деликатно придержал новоиспеченную супругу за талию, чтобы кто-то из подружек успел так же вежливо отобрать нож, прежде чем Ирма разъяренным носорогом понеслась через зал в их сторону.

Теперь, кажется, завопили все хором – моментально осознав, что сейчас их будут убивать. Вполне заслуженно, но оттого ничуть не менее жестоко. Лилиан попыталась малодушно уползти, но проклятый крем оказался скользким, не хуже мыльной пены, а под ладонями и коленями лопались, зловеще истекая джемом, куски разломавшегося коржа. На одном из таких Ирма – находясь примерно в полуметре до того, как с наслаждением сомкнуть скрючившиеся пальцы на шее младшего брата – и поскользнулась. Рев негодования сменился испуганным взвизгом, всплеснув руками не хуже Марлы, счастливая невеста полетела вперед, на едва успевших откатиться «злоумышленников», совершив относительно мягкую посадку на сладкую кучу всего того, что пару минут назад еще было свадебным тортом. Каким-то образом вслепую нашарив брата, Ирма как раз собиралась его в этом креме образцово-показательно и утопить, но отвлеклась на приглушенные, но все более явственные смешки среди опасливо приблизившихся гостей.

– Ну и кому там так весело? – возмутилась невеста, вслепую запуская одним из более-менее крупных уцелевших кусков в наиболее явственный источник приглушенного хихиканья. Увы, угодило послание не в цель, зато душевно мазнуло по физиономии и рыжим волосам ни в чем не виноватую, зато крайне возмутившуюся таким поведением Вилл.

– Валяем ее, девчата! Все равно изгваздалась! – кровожадно завопила Хранительница. Хай и Тара, подбадривая себя визгом, рванули вперед. Попытавшиеся было прекратить зарождающееся безобразие сперва Стефан и Эрик, а с небольшим запозданием – Мэтт и остальные гости – были в итоге закиданы кремом уже объединенными силами подружек и жен, категорически не желавших, чтобы им мешали убивать друг друга. Пользуясь суматохой, Крис, Лили и Марла попытались предусмотрительно отползти подальше, но были тотчас же затянуты обратно. Куча-мала разрасталась, поначалу все воевали против всех, потом начали объединяться в своеобразные коалиции… шагом к всеобщему перемирию стало то, что все, соревнуясь, закидали остатками торта Кортни Грампер, все это время, не скрывая ликования, снующую вокруг и вдохновенно щелкавшую происходящее на «мыльницу». Единственными людьми, не заляпанными в итоге кремом с ног до головы, оказались меланхолично наблюдавшая за творящимся беспределом, стоя у окна, Корнелия и не пожелавший отойти от жены, но активно болеющий за участников кучи-малы Питер. Поймав взгляд сестры, когда неразбериха уже начала стихать, Лилиан под слоем крема покраснела так сильно, что взбитые сливки, наверное, должны были вскипеть и испариться! И это после того, как Лили твердо решила вести себя, как взрослая, чтобы заслужить соответствующее отношение! То, что куча вполне юридически совершеннолетних раздолбаев не менее охотно ввязались в это дело, заварила-то кашу она… могла бы и следить получше за «термоядерными двойняшками», если прекрасно видела, что Вилл занята в съемках, а Кристофера и Марлу сама же захотела ничем не отвлекать друг от друга! Эх…

Кристофер тем временем выудил откуда-то из кремовых завалов очки и, тщательно стряхнув, нацепил на нос сбивчиво бормочущей извинения Марле. Та почему-то решила, что виновата в падении торта именно она, вынуждая и брата и сестру одновременно хохотать, переругиваться и разубеждать в этом. Вилл чуть в стороне с чувством крутила уши Тиму и Дану, а миссис Анна смущенно сообщала гостям, что ванных комнат в доме всего-то две…

Наверное, если бы не этот даже не скептический, а даже грустный – от разочарования, может быть? – взгляд голубых глаз сестры, Лилиан, наверное, тоже искренне повеселилась бы. В конце концов, негодование Ирмы быстро испарилось, никто не выглядел особо сердитым, большинство гостей покатывались со смеху… да и желанного торта в процессе налопались так, что теперь неделю смотреть на кондитерские изделия будет страшно! Только нахлынувший стыд никак не давал насладиться удачной шалостью.

Уж лучше бы ее вслух отчитали, честное слово!

========== 17. Тарани ==========

Огненная Стражница оказалась единственной из подружек невесты, явившейся на праздник без сопровождения кавалера. Не то, чтобы мулатку это как-то особенно беспокоило… разве что реакция подружек, уже успевших повыскакивать замуж (а некоторые – уже и не один раз!) на само обстоятельство немного напрягало. Ирма, со свойственной ей очаровательной бестактностью, трижды или четырежды успела великодушно предложить «с кем-нибудь познакомить» из своих многочисленных приятелей, так, что в последний раз Тарани даже огрызнулась, предложив водной волшебнице сдавать в секонд-хенд своих «бывших» – из-за чего та потом почти час на нее дулась. Не то, чтобы Тара имела что-то против романтических знакомств вообще, нет, скорее напрягало это дурацкое отношение людей, словно бы рассматривающих пару, как необходимый для появления на людях аксессуар. Кому как, а ее отношения по принципу «просто чтоб было» совершенно не устраивали. А по-настоящему сблизиться с кем-нибудь, не ставя перед собой такой задачи, мешала чересчур насыщенная жизнь. И школьные влюбленности и оба студенческих романа Тарани в итоге заканчивались пшиком именно потому, что, стоило только достаточно сблизиться с каким-нибудь человеком, как он начинал предъявлять на тебя особые «права», требовал, чтобы вся жизнь посвящалась ему без остатка – и девушку это просто категорически не устраивало. Порвать с Найджелом оказалось так же нелегко и потребовало примерно столько же времени, что выползти из липкого засасывающего болота. Уже давно и ничего хорошего в том, чтобы быть вместе, не видно – а продолжают затягивать в холодную желеобразную трясину данные обещания, чувство ответственности, жалость, а то и эмоциональный шантаж. В университет Тара практически сбежала, сделав отчаянный рывок из этой трясины – переписка как-то сама собой постепенно сошла на нет, а девушка стала подходить к отношениям куда осторожнее, останавливаясь при малейшем предчувствии, что снова забредает в трясину.