– Это тут при чем?

– Значит, больше не хочешь со мной дружить! Я не сделала ничего… мне всегда казалось… неужели одно только взросление должно все перечеркивать?!

Кристофер закрыл глаза и мысленно досчитал до десяти. Видимо, дело было в той самой легендарной «женской логике», о которой никто ничего не знал, но о которой требовалось помнить, чтобы просто не сломать мозги, пытаясь понять рассуждения какой-нибудь девчонки. Вот только за Лилиан раньше ничего похожего не замечалось, а они столько лет уже были знакомы.

– Слушай. Я даже не знаю, как все это должно прозвучать… Я предложил тебе встречаться не потому, что наша дружба для меня ничего не значит – как ты вообще могла такое подумать? Я именно поэтому и предложил. Я думал… столько девочек, которые мне нравились, так быстро потом надоедали… или даже иногда я первый им надоедал, или мы ссорились из-за каких-то глупостей, или… не знаю! А с тобой мы общались столько лет, всегда друг друга понимали, всегда честно были друг другу интересны, а даже если и ссорились, то только на время. Понял, что к тебе всегда относился по особенному…

– Ты относился ко мне по особенному, потому что относился как к другу. Теперь решил, что я просто одна из девочек – и мы теперь тоже ссоримся из-за ерунды!

– Я ведь только что сказал, что не «просто», а как раз поэтому!.. Ы-ы! Что это за правило какое-то дурацкое, что пока дружишь, можно быть нормальным человеком, но «как девочка» надо выдумывать себе все эти девчоночьи странности?! Вы все так специально притворяетесь, что ли? И… черт побери, Лили, почему ты именно тогда сразу просто не ответила «нет»? Почему сразу все это не сказала… как бы непонятно все это ни было! Не объяснить, если тебе нравится кто-то еще… тот Микаэлас или…

– Маки? Я впервые его встретила на Хэллоуин и через пару дней он уехал, он тут уж точно ни при чем! Я… я не хотела, чтобы ты на меня злился. Парни почему-то считают себя униженными, когда им говорят, что дорожат их дружбой и не хотят все портить. Словно бы считают, что дружба – это всего лишь этап завоевания доверия…

– Что это за парни такие, абстрактные из женских журнальчиков, что ли? Ты знаешь меня столько лет и не знала, что я не буду вести себя по-идиотски?!

– Все те годы, что я тебя знала, ты и не вел себя как парень – ну, со мной, по крайней мере. И ты все равно злишься! Раньше…

– Да, черт побери, это злит, когда ты почти все полугодие, ничего не объяснив, ведешь себя странно, избегаешь меня, плетешь какие-то интриги, пытаясь переключить мое внимание на какую-то еще девочку… Я что, должен был из-за этого просто забыть, о чем мы с тобой разговаривали? И… серьезно? Ты из Марлы взялась делать принцессу? Даже не знаю…

– Она милая, – вроде бы, перестав психовать, Лилиан вздохнула. – Парни так презрительно говорят насчет того, что там девочки воображают об одежде, а на самом деле руководствуются общим впечатлением, на которое эта одежда и влияет – ты ведь даже не замечал, что она на самом деле симпатичная!

– Да сколько угодно симпатичная, но ты не можешь решать за других!

– Я же сказала, мне стыдно…

– Только перед Марлой, или передо мной тоже? – Крис с гримасой бесконечного терпения выдохнул. – Ладно. Дело не в этом. Мы всегда доверяли друг другу, всегда говорили начистоту… и несколько обидные вещи, помнится, тоже. Может, это ты сама больше не хочешь дружить со мной, раз боишься даже быть искренней? С чего вообще тут должно быть противоречие, можно же оставаться друзьями, и, ну, друг другу при этом нравиться? Когда людей связывает больше, чем что-то одно?

– Но как только ты об этом заговорил, сразу стало понятно, что у каждого из нас есть сторона, о которой, будучи друзьями, мы понятия не имели. Прости меня. Я действительно слишком трусила, чтобы сразу заговорить напрямую, а в результате все сделала только хуже и перед тобой я действительно виновата не меньше, чем перед Марлой. Наверное, проблема как раз в желании вернуться в прошлое, в воспоминания, где просто никогда не сталкиваться с новыми проблемами, чтобы не думать о них. Но теперь мы не можем делать вид, будто того разговора… и этого… и почти всего учебного полугодия просто не было. Корнели говорит, что жизнь нужно оценивать, исходя из реальности, а не того, что могло бы быть иначе, если в прошлом избежать какой-то ошибки, принять другое решение, избежать проблемы… ведь тогда получится, что и ты сама с другим жизненным опытом будешь не ты сама, какая ты есть – и все это просто не будет иметь смысла. Я не особенно понимала, что это значит…

Чего Крис действительно не понимал, так это почему все темы разговора должны непременно приводить к Корнелии!

– Эм… Ну, допустим. Мы помним, что было все, что было. Знаем то, что теперь знаем. Но Марле же это не помешало в итоге решить, что ее прежняя жизнь нравится ей больше, даже если тогда казалось, будто чего-то не хватает. Значит, и нам ничего не мешает, узнав другие варианты, просто вернуться к старой дружбе ничего не забывая? Теперь я уже сожалею, что заговорил об этом.

– Не стоит! То есть… если бы ты не спросил, то продолжал бы об этом думать, верно. Извини, Крис, ты сейчас, конечно прав… но я пытаюсь понять, кто такая теперяшняя я, а все эти разговоры о том, как мне подходит старая прическа и как здорово было бы вернуть старую дружбу – не помогают. Даже в команде я просто заместитель, просто исполняю обязанности…