И вот раздался звук шагов по лестнице, а затем в конце коридора в сопровождении двух мракоборцев, шедших по обе стороны от него, появился тот, кого она ждала. Волнуясь так, что забывала дышать, Джулиана улавливала сознанием лишь отдельные фрагменты реальности, то исчезающие, то появляющиеся вновь в неверном свете факелов, пока они шли к дверям зала: его необычайно бледное лицо над черной мантией, руки, закованные в наручники, и взгляд пронзительных черных глаз, который вдруг потеплел, встретившись с ее заплаканными глазами, и легкий кивок головы, и едва заметное движение губ, кажется, прошептавших, что всё будет хорошо.

Это ведь она должна была ему говорить. А у нее хватило сил лишь на то, чтобы протянуть ему руку, словно она хотела поздороваться с ним или махнуть на прощание, но так и не решила, что сделать, до того, как дверь на пару секунд распахнулась, а затем снова захлопнулась, поглотив того, кого она любила, и его надсмотрщиков.

Впрочем, трезвость мысли и желание знать обо всем, что происходило внутри, скоро возобладали над эмоциями, и Джулиана достала из кармана припасенные удлинители ушей и, на всякий случай оглянувшись, не следят ли за ней, приставила их к массивной двери, из-за которой до этого времени не доносилось ни звука.

И она услышала его историю из уст Гарри Поттера. И узнала о страстной любви одинокого мальчика-слизеринца к девочке с Гриффинора. О том, как распалась его дружба с этой девочкой, и как она вышла замуж за другого, его заклятого врага, а потом родила от него сына, но погибла из-за того, что покинутый ей, но всё ещё любящий её мальчик со своим разбитым сердцем и нерастраченной любовью переметнулся на сторону Волан-де-Морта и стал невольным виновником ее смерти. А потом всю оставшуюся жизнь искупал свою вину перед ней и всем волшебным миром, чтобы в этой недавней битве за Хогвартс всё закончилось так, как и закончилось. Чтобы Волан-де-Морт был повержен, а Гарри Поттер, тот самый сын возлюбленной Снейпа, спас их мир. Чтобы ее жертва не была напрасной…

Джулиана прекрасно слышала, как потрясенно охают волшебники, услышавшие рассказ Гарри, она почти физически чувствовала их восхищение поступком Снейпа, но сама, к собственному стыду, не испытывала ничего, кроме боли.

Для нее было не нужно подтверждение того, что он герой. Какая-то часть ее знала это всегда, даже до того, как Гарри рассказал ей то, что, как он считал, ей нужно знать. Но знать то, что он стал героем из-за любви, из-за любви к другой… К матери Гарри Поттера, верность которой он хранил на протяжении стольких лет и кого, судя по всему, любил и по сей день, было слишком больно.

Теперь ей было всё ясно. И его отстраненная вежливость, и призывы одуматься… Он просто знал, что никогда не сможет ответить на ее чувства и стремился уберечь ее… нет, не от Пожирателей смерти, а от неё самой, от этой безнадежной, разъедающей, словно кислота любви, которую он тоже испытывал, но только не к ней.

Первым желанием Джулианы было сбежать отсюда и больше никогда не попадаться ему на глаза. Она уже итак знала, что с ним всё будет хорошо – профессор Макгонагалл минуту назад объявила, что за бывшим директором Хогвартса сохраняется место преподавателя Защиты от Темных искусств.

Но тут она вновь вспомнила о его исполненной одиночества жизни и подумала, что не может позволить себе уйти, не поздравив его с этим триумфом. Сегодня для Северуса Снейпа начиналась новая жизнь, и она должна была начаться с того, что кто-то будет ждать его выхода из зала суда, чтобы поздравить с успешным завершением слушаний.

Она едва успела отступить от дверей и спрятать в карман удлинители ушей, когда услышала приближающиеся к дверям шаги, а в следующее мгновение увидела его, стоящего на пороге и словно ищущего кого-то взглядом, отвыкшим от полумрака этого мрачного коридора.

И тяжело вздохнув, Джулиана шагнула ему навстречу и, лучезарно улыбаясь, протянула ему руку.

– Что же, профессор, поздравляю! Похоже, вы добились своего, - сказала она. – Преподаватель защиты от темных искусств – это ведь даже лучше, чем зельеварение.

– Добился, но еще не всего, - отозвался Снейп, и его голос прозвучал необычайно глухо, словно что-то сжимало ему горло. Наверное, воспоминания о прошлом отозвались слишком сильной болью.

– О, понимаю. После места директора это воспринимается как понижение. Но не переживайте: вы еще так молоды. Уверена, что вам однажды вернут директорское кресло, - отмахнулась она, все так же улыбаясь и надеясь про себя, что эта улыбка не выглядит вымученной и неестественной.

– Я имел в виду не место директора, - быстро произнес Снейп, словно боялся, что она не даст ему договорить. – Джулиана, я хотел сказать вам…

Но в этот миг двери зала заседаний распахнулись, и в коридор хлынула толпа волшебников и волшебниц, которые окружили их и наперебой стали поздравлять Снейпа, выражая восхищение его храбростью и способностью так долго скрывать правду от самого Волан-де-Морта, имя которого они больше не боялись произносить вслух.

И Джулиана, оттесненная толпой, сделала пару шагов назад и, развернувшись, быстро зашагала прочь по коридору, смахивая с ресниц навернувшиеся слезы. Ей хотелось побыстрее убежать, скрыться отсюда, чтобы потом, оставшись одной, оплакать свою несчастную любовь и разбитое сердце.