Шрифт:
Она вытерла рукавом глаза и сделала глубокий вдох. Люк пытался ей что-то сказать, прежде чем умер.
Аграмон.
Глава 5
Аграмон.
Что это значит? Человек, место или предмет? Люк пытался назвать своего убийцу или передать какую-то из последний отеческих мудростей, которую она не восприняла, потому что она была не в своем уме, пока он истекал кровью?
Сзади к ней подошел Айзек:
– Ты в порядке?
Грета покачала головой, зная, что если произнесет хоть слово, то снова потеряет контроль, и заставила себя вернуться в дом.
Смотри на это, как на любую другую работу. Ты охотишься на монстра. Именно этому обучил тебя Люк.
– Здесь ничего для тебя нет.
– Я еще не могу уехать. Должно быть что-то, что подскажет, кто сделал это с ним.
Он стоял за ее спиной, пахнущий теплом и жизнью, свежей землей и потом.
– Любой мог войти сюда, - сказал он, касаясь её плеча.
– Один из Потерянных. Или, возможно, бродяги.
– Я так не думаю, - кровь на полу засохла круглыми темными каплями, это оставляло яркие пятна на натуральной древесине.
Ни одно существо из Потерянных не могло бы сделать этого. Все выглядело слишком расчетливым.
– Я думаю, Люциус знал, кто это был. Он пытался сказать мне, когда я нашла его. Он назвал - Аграмон, - она обернулась, чтобы хмуро взглянуть на Айзека.
– Ты знаешь, что это значит?
Глаза Айзека расширились. Прежде чем она успела спросить, что он знает, он схватил ее за руку и начал тянуть к двери, его брови сошлись в одну линию.
– Что это?
– Здесь небезопасно. Если он найдет тебя...
Значит, Аграмон был человеком. Она вырвалась из его хватки.
– Что ты знаешь о нем?
– Я знаю, что он придет за тобой.
Она напряглась:
– За мной? Почему я? Этот парень убил Люциуса из-за меня? Откуда ты знаешь?
Он потер шею и уставился на нее, словно пытаясь решить, сможет ли он перебросить девушку через плечо.
– Он послал своих гномов, чтобы сделать это за него. И, в основном, они действуют своим способом.
– Гномы?
– она впилась пальцами в ладони, чтобы удержаться, не схватить и не встряхнуть его, внутри нее бушевало слишком много эмоций.
– Откуда ты это знаешь?
Его губы страдальчески сжались, но он не проронил более ни слова.
– Это не имеет значения, - сказала она.
– Я избавлю его от необходимости собирать отряд, найду его первой.
– Не будь смешной, - резкий взгляд исказил его лицо.
– Ты понятия не имеешь, с кем имеешь дело.
Она пожала плечами и отвернулась, пряча страх и отчаяние:
– Я пойму это, не так ли?
– Такая упрямая, - сказал он за ее спиной.
– Это человеческая черта?
– Что?
– она задохнулась и развернулась.
– Ты будешь отрицать это?
– его суровый взгляд подзадоривал ее попытаться.
– Послушай, - она выяснила, что он знал правду после разговора в его доме, но как он выплюнул «человек», словно само слово оставило прогорклый вкус на его языке, - я просто собираюсь уйти. Я думаю, будет лучше, если...
Айзек встал между ней и дверью. Она видела осуждение в его жесткой стойке, настороженность в тяжелом взгляде. Казалось, он ждал, что Грета сделает что-то омерзительное и тем самым докажет, что люди именно так ужасны, как ему рассказали.
– Почему я должен тебя отпускать?
– спросил он.
– Ты - та причина, по которой этот мир был проклят, и ты - единственный способ освободиться от этого.
Она открыла рот:
– Стоп. Я знаю, твой народ придумал кучу параноидального дерьма про людей, но давай не будем увлекаться. Ты же, на самом деле, не веришь всем этим сумасшедшим историям?
– Люди привлекли монстра на Милену, который остается по сей день. Он впился в саму землю, на которой мы живем, в озера, из которых мы пьем, в воздух, которым мы дышим, и заразил нас всех. Только уничтожив людей на нашей земле, мы сможем снова обрести процветание.
Грете не понравился его ханжеский тон:
– Это...
– Тихо, - рявкнул он, непроницаемое выражение его лица заставило ее мышцы напрячься в готовности.
– Кто ты?
Она закусила губу:
– Никто. Я не угроза тебе или кому-то еще. Я - просто девушка, а не какой-то предвестник большого зла. Правда. Пожалуйста, Айзек, просто забудь об этом. Отпусти меня.
Глаза короля сузились при звуке его имени, слетевшего с ее губ, как мольба:
– Ты никуда не пойдешь, пока мы не поговорим.