Я не успеваю дочитать, как слышу голоса и медленно идущих вниз по ступенькам Даниэля и Нильса. Подскакиваю с дивана, держась как можно дальше от стола, и смотрю на то, как Даниэль улыбчиво просит Нильса поскорее справиться со своей работой. Но какая эта работа? Что будет делать Нильс вором? Почему он вообще участвует в этом?

– Я все понял, – голубоглазый смотрит на меня, загибая лист в руках и вкладывает себе во внутренний карман куртки.

– Что же, жду тебя с хорошими новостями, Нильс, – они пожимают друг другу руки, а я подхожу ближе к Нильсу. Мне очень любопытно, чем он занимает… и законно ли он работает у этого человека. Вдруг он связался с большими кражами? Вдруг он делает это против воли и ему угрожают. Мне тут не по себе, особенно как пристально глядит на меня мужчина. Он может создать проблему для Нильса, я вижу это, чувствую всем нутром что-то нехорошее в славной и уже далеко не доброй улыбке.

– Пойдем, Рози, – Нильс едва чувствительно подталкивает меня в спину, а я в замешательстве. То письмо было довольно содержательным, и его фамилия, что между строк, заставляет волноваться за парня. Он связывается с опасными делами? Что это за работа, черт возьми? За что ему платят такие деньги, что он имеет потрясающую иномарку?

– До свидания, – прощаюсь я с хозяином дома, желая побыстрее отдалиться от этого дома.

– До скорой встречи, – оскалился он, словно у нас с ним будет еще одна встреча. Такого точно не будет. Выходя из этого дома, мне уже не кажется он таким красивым и милым, мне не кажется мил его хозяин, и мне не нравится то, что Нильс впутан во что-то грязное. И мне нужно было знать во что именно он был замешан.

– Ты в порядке? – интересуется парень, когда мы оказываемся у машины.

– Да, конечно, – опомнилась я, поморгав. Окидываю в последний раз глазами большой дом и залезаю в машину, устремляя взгляд на Нильса.

– Я могу задать тебе вопрос, на который ты честно ответишь? – спрашиваю я, не удерживая наплывающие мысли, что ставали с каждой минутой все гнетущей и ужасней прежней. Он меня волновал – стоит признать.

– Попробуй, – пожимает он плечами.

– Нильс… ты, когда-нибудь делал людям что-то очень плохое? – спрашиваю я, не опуская взгляда с дороги. Чувствую его взгляд на мне и то, как он шокировано хмыкнул, недоуменно еще раз повернувшись на меня.

– Прайс, с чего ты взяла, что я делаю людям что-то очень плохое? – заинтересовано спрашивает Нильс, а я бледнею. Мои выводы были очень очевидными, а если учитывать его характер, силу, то, что он отлично умеет стрелять, довольно мощный, настойчивый и холоднокровный… Разве это не те качества человека, который может из прохожего выбить силой сто баксов?

О, нет. Нильс не такой. Я не уверена. Я растерялась – то письмо засело в моей голове, а фантазия сделала свое дело, и теперь я в смятении и… в беспокойстве за парня. Он должен говорить мне правду.

– Ответь на вопрос, Нильс. Пожалуйста, – не в силе привести свои аргументы в слух, которые гудят громыханием в моей голове, я прошу дать ответ на мой вопрос.

– Нет. Я никогда не делал им что-то очень плохое, Роуз, – твердо и ясно говорит он, а я расслабленно и шумно выдыхаю, услышав то, что было желанней всего. – Если бы я мог сделать какому-то человеку что-то очень плохое – моей первой жертвой была бы ты, детка, – продолжает он, а я замираю с широкими глазами. – Перестань. Это невинная шутка – а ты побледнела. Ты серьезно думаешь, что я их мучаю в каком-то старом сыром подвале? – спрашивает Нильс полный задорности, но когда не слышит ответа, а видит мою настороженность – нахмуривается. – Хватит. Я с ними ничего не делаю. Мне это не нужно. И если ты не заметила – я самый милый парень, – своей шуткой он пытается подбодрить меня, даже поиграв своими темными густыми бровями. Но меня это не утешило.

– А Даниэлю нужно?

– Черт, Роуз, хватит. Почему ты спрашиваешь об этом? – вспыхнул Нильс, а я отвернулась к окну, не понимая, почему он не может обойтись без шуток, а поговорить со мной серьезно, как я того прошу. – Не знаю. Он человек с хорошими деньгами, связями и большими компаниями. Одна из компаний полностью контролирует Манхэттен. Я не в курсе его темных делишек. Не пойму – почему ты спрашиваешь об этом? Где ты успела набраться таких выводов?

– Я не… не знаю. Просто мне показалось, что он плохой человек, – я не могла ему внятно объяснить, потому что даже сама себя не совсем понимала. Что-то трепетало у меня под сердцем, будто этот человек станет… или сделать что-то из ряда вон выходящего. Вдруг он посмеется вмешать в это Нильса? Я хочу для него только самое хорошее. Ему нужно это «что-то хорошее», он заслуживает…

– Правда? Нет, серьезно. Я шокирован, что ты впервые увидела в человеке что-то плохое. Это больший прогресс, Рози, кажется, ты привыкаешь к маскам и лжи Нью-Йорка. Молодец, – произносит он, а я в непонимании поворачиваю к нему лицо. Неужели я была права и Даниэль – плохой человек? – А вообще нам нужно позавтракать, как я и обещал.

При упоминании еды в моем животе бурчит, и я готова уже съесть слона на завтрак. Но даже пробудившийся аппетит не могут меня отвлечь от того письма и безобидного, но точно не самого хорошего старика в Нью-Йорке.

***

– Нильс, – зову его я, когда парень увлеченно поедает двойной гамбургер, и, похоже, что он проголодался в разы больше, чем я. До недавнего времени я даже не знала, что он так много… кушает. – Ты весь в соусе, – улыбнулась я, подавая салфетку. Веркоохен кивает, легко улыбнувшись своей неаккуратности, стирая с губ соус. – Что у нас дальше по плану? – спрашиваю я, поедая свое ванильное мороженое с фруктами.

– Ты повторяешь уже этот вопрос четвертый раз разными словосочетаниями. Ты чертовски любопытная, – закатил он глаза, говоря со мной через полный рот бюргера. Непроизвольно я опять улыбаюсь своему проголодавшемуся собеседнику. Сегодня он определенно очень мил со мной.