– Я думал, конфликт исчерпан, но сейчас ты собираешь чемодан, – он констатировал факт, что видит своими глазами в эту минуту, но не злился, чего я ожидала. – Пойдем, – он берет меня за руку, прервав мои сборы и заставив встать с пола. Нильс ведет меня к кровати, и сев сам, притягивает меня к себе на колени. Я не хочу слушать, он все равно не переубедит меня.

– Я просто…

– Нет, не нужно. Помолчи. Розали, Нью-Йорк опасен для тебя. Как только я появлюсь там, за мной поплетется хвост из людей Донована и Хоффмана. Меня они не тронут, даже если я кому-то дам себя схватить. Они ничего не смогут сделать, Роуз. Но если они поймают тебя – я не жилец. Ты – мое слабое место. Из-за тебя я стал уязвим. Я люблю тебя, моя девочка, и я не смогу ничего делать с завязанными руками, которые ты мне обеспечишь. Сегодня я вылечу в Нью-Йорк, ты останешься в Англии. Я буду звонить тебе чаще, чем ты сможешь себе представить, но ты никуда не полетишь. Твоя бабушка тебя не отпустит, я с ней уже поговорил. Тебе стоит лишь подождать.

– Ждать чего? Пока однажды возьмет телефон не ты, а кто-то из тех людей? Нильс, пожалуйста, позволь мне поехать с тобой…

– Я тебе не позволяю этого делать, Розали! – жестко и холодно выплюнул он. – Ты все еще слушаешься меня и пожалуйста, выполняй то, что я тебе говорю! Ты глупа и не осознаешь, что может произойти! – говорит Нильс, пока я нервно стираю слезы с щек.

– Я люблю тебя. Я не хочу, чтобы ты боролся с ними сам, – всхлипываю я.

– Я тоже тебя люблю, поэтому не могу так рисковать твоей жизнью. Все, успокойся, не нужно так расстраиваться, – он перебирает мои волосы, но почему-то слезы наоборот увеличиваются, и хочется плакать еще больше, скорее всего от беспомощности. – Ну-ну, Розали, вот, выпей, – поддает он мне апельсинового сока, который я принимаю. Выпиваю половину, но все равно всхлипываю, не желая отпускать Нильса.

– Нильс, я не хочу, чтобы ты бросал меня. Не хочу, мы ведь только начали… быть вместе. Ни хочу никуда тебя отпускать.

– Я не бросаю и никогда не брошу тебя. Пей, – кивает Нильс, указывая на стакан. Я делаю еще пару глотков, но останавливаюсь.

Я мгновенно замираю, нахмурившись, и прислушиваюсь к запаху сока. Это совсем не апельсин, черт возьми!

– Нильс, что ты мне дал? – вопросительно смотрю я на него, но когда я поворачиваю голову слишком резко, то замечаю, как моя светлая комната поплыла перед глазами. – Ты что наделал? – нервно спрашиваю я, вскакивая с него, но еле-еле удерживаясь на ногах, чувствуя, как пол уходит из под ног, а свет стает ярче. Все крутится перед глазами, но я пытаюсь остаться на ногах.

– Тише, успокойся, все хорошо, – встает он, обнимая меня и забирая стакан, поставив его на тумбу. Я неуверенно пошатываюсь, понимая, что мои глаза через неволю закрываются.

– Нильс, ты обещал, что не бросать меня, – говорю я, хватаясь за его футболку, когда мое тело поглощает слабость и усталость. – Нильс, – шепчу я, рассматривая его расплывчатое лицо. – Не уходи, Нильс, – всхлипывая, говорю я.

– Я люблю тебя, Розали. Но ты никуда не поедешь, – слышу я его голос, но вместо света, все поглощает тьма, когда мои веки опускаются, я уже чувствую невесомость. Его руки крепко удерживают меня, пока я уже забываю обо всем, отдаваясь мгновенному сну.

========== Часть 61 “Wake up, kitten” ==========

Приоткрывая глаза, я не сразу могу сосредоточиться. Голову пронзает ужасная боль, а мое тело отказывается подчиняться. Подтягиваясь на кровати, устало, и замучено облокачиваясь об спинку. Прищуриваясь, я гляжу в окно, где все тот же вечер, а в моей комнате горит свет. Чувство какого-то непонятного мне ощущения не оставляет меня. Тру свои сонные глаза, и не могу понять, что произошло.

Почему я сплю в своей одежде?

Откидывая одеяло, я встаю, но сразу пошатнувшись, сажусь обратно. Голова безобразно кружится, а ноги стали ватными и с трудом удерживали меня. Вторая попытка получилась более удачной, и я встаю, подходя к своему настенному зеркалу.

Дорожки от слез сохранились на моих щеках, вокруг размазанная тушь, а глаза красные, словно я не спала несколько суток подряд, кроме того я была бледная, как выпавший снег, а силы еле-еле появлялись в моем теле для следующих шагов. В голове пусто и это до чертиков пугает. Еще раз, посмотрев на зеркало, я хотела пойти в душ, но к моему удивлению, я заметила стакан на тумбочке.

Я никогда не оставляю стаканы на тумбочках.

Недоуменно подходя к нему, я с удивлением беру его в руки, крутя его пальцами. На дне остался еще один глоток апельсинового сока. Я склоняю голову, и мне врезается запах медикаментов. Непонимающе, я вновь рассматриваю стакан, а за тем более внимательней присматриваюсь к своей комнате.

Через мгновенье, стакан скользит с моих рук и падает на пол, громко раскалываясь на кусочки. Я настороженно подхожу к своему шкафу, у которого стоит только моя дорожная сумка, одна. Хватая за ручки шкафа, я его открываю, а за тем замираю.

И в этот момент, кажется, застыла не только я, а весь мир и мое бешенное с ритмом бьющееся сердце.

Тяжело дыша, я смотрю на свободные полки, которые были под одежду Нильса. Открыв второй широкий отдел, я так же не нахожу ни одного костюма, которые были аккуратно повешены. В голове просветами всплывают воспоминания, из-за чего я прикрываю рот, чувствуя, как с меня хочет вырваться крик.

В комнату открываются двери, и появляется бабушка Мерфин, обеспокоенно оглядывая меня.

– Где он? Где Нильс? – спрашиваю я не своим голосом, позволяя истерике охватить меня. Бабушка тяжело выдыхает, подходя ко мне. – Скажи хоть что-нибудь! Когда он уехал? – навзрыд кричу я, не сдерживая своих слез, и когда она обнимает меня, я чувствую, как больно стает внутри. Словно тысячи осколков пронзили мое тело, а раскаленное железо бежит по моим венам. – Бабушка!

– Тише, тише, мое дитя, – слабо выговаривает она, гладя меня по голове. – Он уехал вчера.