Он стоит совсем близко, и я не знаю, что он собирается делать на этот момент: продолжить кричать, уйти в аудиторию, поговорить со мной, успокоить от моей разведенной сырости или же ударить за то, что устроила в аудитории, как и здесь, в коридоре… Мне плевать, что он хочет, потому, что на данный момент я думаю о себе, и о том, насколько я жалкая сейчас, стоя перед ним вся в слезах. Сильная? Да ни черта!

Но после сказанного и выговоренного, он будто сжалился надо мной. Его руки притягивают меня к его телу слишком резко и неожиданно, выбивая из меня испуганный вздох. И теперь я изнемогаю в его руках, в объятиях своего клыкастого друга. Я больше не могу бороться с ним, но это не значит, что я сдалась и вовсе. Мне нужны силы, мне нужна смелость, чтобы вновь смотреть в его глаза с боевой готовностью, чтобы в моих глазах плясало безудержность и непокорство, мне нужно быть тем смельчаком, кем я сейчас точно не являюсь.

Его руки были нежны, обнимая меня за плечи, пока он касался моей щеки своим подбородком. Он успокаивающе поднял одну руку мне на голову, перебирая волосы, что начало меня успокаивать, а слезы высыхать на щеках.

Вновь он проявляет свою заботу, после очередного моего разрушения. Он безумец! Я обессилена этим сумасшествием, что стало вокруг нас. Все было вплоть до самого начала ненастоящим, чертовой иллюзией обмана!

– Стоит сходить в уборную, тебе нужно умыться холодной водой…

***

Веркоохен стоит рядом со мной, внимательно разглядывая меня и то, как я нервно мну свои пальцы рук, поглядывая на вход в столовую. Я никак не могла собраться, войти туда, и мое сердце уже десятый раз выпрыгивало из груди, когда парень устав стоять рядом, облокотился на стенку своим плечом, складывая руки на груди.

– Сколько ты еще будешь тут стоять, Прайс? – раздраженно спрашивает меня Нильс, заставляя перевести взгляд на его пылающие глаза.

– Это тяжело сделать только по твоей прихоти, Нильс. Если ты хочешь, чтобы все прошло гладко, дай мне подумать! – не менее грубо отвечаю я парню, который начал меня дергать каждую минуту. Томлинсон может и не оставить меня в покое, когда же догадается, кто принял это решение. Веркоохен вновь разозлится и будет плохо только мне одной!

– Ты буквально выпрашиваешь меня, чтобы я отвел тебя за ручку и посадил перед ним за стол! – прошипел светловолосый, заставляя меня зло стиснуть зубы. Какой же он бесчувственный!

– Может, ты ему еще и скажешь, что это твое решение – чтобы он со мной больше не общался? – провокационно продолжаю спорить с соседом, который реагирует довольно буйно и резко, схватив меня под локоть и сделав пару шагов в сторону дверей в столовую. – Ладно, все! Я сама! – вырываюсь я из его цепких рук, которые после моих слов расслабляются и выпускают меня из хватки. – Не таскай меня, словно я маленькая девочка! – разозлено выговариваю, процедив каждое слово.

Успокоив свои буйные нравы, что пробуждал Нильс Веркоохен с каждым часом все больше, я поддалась в сторону дверей, не быстро, скорее вновь раздумывая, что я могу сказать Луи, после чего он оставит меня на съедение Веркоохену.

Завидев Луи Томлинсона еще со входа, я продолжаю идти, чувствуя, как потеют мои ладошки. Парень улыбчиво встречает меня, приподнимаясь с места, и тут же захватывает мои губы в легкий нежный поцелуй, который я не отказываю, на секунду прикрыв глаза в наслаждении. Как можно отказать такому любезному, доброму, хорошему парню?

Он помогал мне все время, веселил, если не было настроения, водил по магазинам и торговым центрам, угощая горячими напитками. Только благодаря ему я адаптировалась к новому месту, и теперь Веркоохен напросто требовал разорвать с ним все связи! До чего же это было нелепо! Но я не могла противиться его требованиям, вспоминая прогулку по Нью-Йорку, и, конечно же, то, что было после…

– Привет, Луи, – проговариваю мягко я, присаживаясь за стол, сев лицом к выходу, сразу же обнаружив, что Веркоохен наблюдает за нашим столиком. Пальто и сумку складываю на спинку стула.

– Я думал, что ты уже не придешь. Хочешь, я принесу тебе обед? – парень был очень добр ко мне, и поэтому уже встал, хотел, было пойти за обедом.

– Нет, Луи, я не голодна. Мне нужно… с тобой серьезно поговорить, – растерялась я его рвению накормить меня, и схватила его за запястье, пока парень еще не ушел от нашего столика. Я слишком долго думала о словах, которые скажу, но сейчас они уже застряли в горле, не решаясь пробиться и быть произнесенными вслух.

Луи был мне дорог, но Нильс мне был страшен больше.

– Что-то случилось, Роуз? – вернулся Луи за стол, невольно нахмурившись. – Ты только скажи, я тебе помогу, – убедительно говорит парень, касаясь моей руки своей ладонью. От этого движения, казалось, сердце уходило в пятки, а желудок мучительно скручивался в нежнейшей тяге. И только один взгляд на дверь, разъяренный и холодный взгляд мне в ответ, пойманный всего за секунду, заставляет вытащить свою руку из-под руки Луи. Парень находился в недоумении и даже растерянности. – Что происходит, Розали?