Принц задумчиво кивнул и произнёс:

— Некоторое время назад произошло несчастье, после которого мой отец заболел. Мы думаем, что это не обычная болезнь, но никто из наших целителей не может ничего поделать. Все их усилия уходят только на поддержание его жизни. Но говорят, что это ненадолго… — Шаэль замолчал, глядя на меня с искренней надеждой. — Вы — мой последний шанс, госпожа Ясень.

В эту минуту мне хотелось возразить, заверить его в том, что я не настоящая целительница, но тоска в этих голубых глазах разбивала мне сердце.

Боги, ведь он ненамного старше Ивы.

— Ваше высочество, для начала я должна его видеть.

Признаться честно, я могла разглядеть намёки на то, что дальше произойдёт с королём, в будущем его сына. Только меня что-то останавливало. Что-то помимо страха.

— Думаю, нет нужды предупреждать вас о том, чтобы вы молчали о том, что увидите здесь, — принц поднялся со своего места и выжидающе взглянул на меня.

— Не беспокойтесь об этом, ваше высочество.

Больше не говоря ни слова, принц Шаэль направился к двери, ведущей в соседнюю комнату и, приоткрыв её, сделал приглашающий жест.

Я сразу же почувствовала в воздухе смешение самых различных запахов — травы, спиртовые настойки и благовония, с трудом заглушающие удушливый запах гниения. Но насколько всё плохо, не могли передать даже запахи.

В человеке, лежащем на кровати в небольшой комнате, с узенькими окнами, забранными решёткой, не было ничего величественного. Я видела перед собой лишь похожее на человека существо, измученное смертельной болезнью. Иссохшая кожа его приобрела неестественный жёлтый с прозеленью оттенок. Лицо даже в беспамятстве выражало муку, а грудь тяжело и редко вздымалась.

Теперь становилось яснее некуда, почему Канер так спешил. Он ни на минуту не сомневался в том, что дни короля сочтены. Принц же ещё верил и не терял надежды. Даже сейчас. Похоже, он очень любит своего отца.

========== 12. Начало игры ==========

Иногда у нас в Ордене проходили специальные занятия. Чаще это были тренировки с использованием скромных магических способностей адептов и лишь отчасти напоминали то, что умеют настоящие маги.

На таких занятиях я обычно чувствовала себя паршиво, так как побеждать у меня получалось нечасто. А по правде говоря, не получалось совсем. Мальчишки слишком усердно выполняли просьбу наставника «относиться к этой девчонке как к равной и не щадить». Вот и не жалели, раз за разом доказывая, что боец из меня никудышный.

Я обычно расстраивалась, но затем стискивала зубы и делала вид, что всё в порядке. Раны от этого не болели меньше, да и глумились надо мной точно так же, как и над прочими слабаками. Но это позволяло мне себя уважать хотя бы за что-то.

Нечасто я могла почувствовать собственное превосходство. Везде, где требовалась сила или хорошая логика я пасовала, навсегда уяснив себе, что боевая магия и точные науки — это не совсем моё.

Возможность изучать целительство стала для меня не только хорошей отдушиной, но и заставляла напрочь забыть о таких вещах, как глупое соперничество и тщеславие. Ибо здесь им было не место. Где существовали только двое — целитель и больной.

В отличие от большинства других адептов Ордена, я прониклась пониманием этого искусства и стремилась узнать как можно больше того, что поможет мне спасать чужие жизни.

Я понимала, что никогда не стану настоящей целительницей, но это меня не останавливало. Любая, даже маленькая победа казалась мне значимой и придавала уверенности в собственных силах.

Именно это спасло мне жизнь, а не навыки боевой магии. Думаю, против стольких врагов они и вовсе были бы бесполезны. Ведь в том побоище погибли самые лучшие.

Какая ирония.

Но ещё большая ирония заключена в том, что именно я стою перед постелью больного, которого и не каждый целитель возьмётся лечить. За что боги так наказали бедного?

Удушливый запах благовоний не только раздражал, но ещё и мешал думать, давя своей тяжестью на голову.

— Ваше высочество, если это возможно, я прошу приоткрыть окно, — попросила я.

— Если это не повредит…

— Свежий воздух ещё никому не вредил. К тому же на улице стоят прекрасные погожие дни.

Я подошла ближе к ложу больного и больше ничего не говоря, опустилась на колени. Для обследования мне не требовалось проводить тщательный осмотр его тела, требовалась только хорошая концентрация, чтобы настроиться на энергетику больного и прежде всего, понять, где находится очаг болезни.

Переход на магическое зрение произошёл слишком быстро, и я на время даже затаила дыхание, привыкая к иному виденью. К своему новому магическому зрению, ибо оно на самом деле теперь стало другим.

Так, если раньше мне приходилось долго настраиваться, проникая в энергетическую структуру существа или предмета, улавливая потоки и связи, то сейчас я сразу видела больного как переплетение множества линий, от которых исходил свет различной интенсивности.