Информация – цель науки. Существует ли ситуация, когда людей интересует сложность, но не интересует информация? Да, такая ситуация имеет название “нравственное состояние”, и главным объектом интереса в ней является человек.

На первый взгляд, если некоторый объект не является объектом изучения, он сложностью не характеризуется. Ситуация здесь очень похожа на стоимостную оценку товара: Вне разума, вне социума категория сложности бессмысленна, как и категория стоимости. Все определения сложности (алгоритмическая, информационная, статистическая и т. д.) содержат оценку затруднений разума.

Почему мы полагаем, что живые организмы сложнее неживых? Почему вообще мы одно называем сложным, другое простым? Разве мы в чем-то исчерпали путь познания? Живое требует от нас больше внимания. Оно движется, мешает, помогает, паразитирует, и мы вынуждены больше усилий тратить на его постижение. И уж самую высокую сложность мы приписываем человеческому телу. Мы говорим: человеческий организм очень сложный, хотя мы констатируем лишь высокую степень своего усердия в изучении его. Столько же сил можно потратить на изучение муравья или песчинки. Песчинка проста, потому что нам достаточно малой информации о ней.

Итак, сложность не существует вне разума, как не существует стоимость вне труда, и то, что законсервировано в материи, с одной стороны, явилось результатом отделения сложности в процессе деятельности разума, с другой – может наблюдаться как сложность только в познании.

Замечание

Иногда говорят: общество сложнее человека, потому что оно состоит из людей. Однако вхождение элемента в состав объекта не означает автоматическое привнесение его полной сложности. Например, армия, как механизм ведения войны, вообще говоря, не сложнее человека-солдата. Все зависит от определения, от смыслового содержания объекта. Оценка конечной сложности зависит, в частности, от выбора базовых “конструктивных” элементов. Общество сложно для социолога, человек – для биолога и психолога.

Поступок сопровождается волевым актом субъекта-созидателя. Если воспользоваться образом вычислительной машины, то можно сказать: тело машины является ресурсом, идея – характеристикой вычислительного процесса. Однако, с феноменом воли субъекта, модель вычислительного ресурса расширяется до модели вычислителя.

Сложность имеет отношение к реализованной идее. Когда мы говорим о переносе сложности на внешний объект, остается не совсем ясной проблема “расхода” сложности. Понятно, например, что информация тиражируема. Нет, здесь в значительной мере отражен жизненный фактор, т. е. воля как абстрактная жизненная сила. В воле присутствует трансформированная любовь Творца, а она не тиражируема. Поэтому перенос сложности связан с преобразованием нетварной стихии любви, имеющей абсолютный исток.

В общем случае в поступке участвуют, по меньшей мере, три идеи:

• Идея действия характеризует непосредственное использование воли и ресурса индивида в поступке. Например, программист отладил средства компьютерной защиты информации от копирования. Отладку полагаем одним действием.

 Желание характеризует мотив действия. В нашем примере – желание защитить данные. Идея желания имеет социальную значимость и свидетельствует о ресурсных отношениях в обществе. Мотив – сердцевина поступка, главный показатель его этичности, главный атрибут поступка личности.

• Идея долга – осознаваемый нравственный эталон поведения в ситуации поступка. В примере – подспудное осознание тщеты перестраховки. Идею долга можно считать императивом индивида. Если индивид выбирает мотив вопреки этому знанию, поступок, чаще всего, оказывается неуместным.

Один и тот же тип поведения может скрывать разные мотивы, а одни и те же мотивы людей возможны при различных видах поведения.

Всегда ли мы в поступке руководствуемся мотивом? Всегда ли мы осознаем свои цели? Ведь бывает так, что, защищаясь, мы убиваем, а убийство – это волевое действие; мы и подумать толком не успели, как действие уже совершилось. Или другое: всегда ли применимо понятие “мотив” к любви?

Продолжение темы – в подразделе 7.3. “Добро и зло”.

Абсолют отделил от Себя часть и сотворил личности. Каждая личность получила бесконечную порцию сложности. В сфере стихии сложности Абсолют породил личности именно из Себя – такова интерпретация самого процесса творения, и в этом смысле все личности – Его дети. Почему бы не предположить, что личности существуют, независимо от Творца, зачем вообще говорить о творении, в каком смысле трактовать деяние Абсолюта? Ответ, как обычно, лежит в этической плоскости: творение личностей объясняет существование единой нравственной правды, и это главное.

С нравственного все начинается и к нравственному возвращается. Только в каком времени? Речь идет о череде слоев. Они выстроены последовательно во времени, объединяющем все слои. Многослойный мир – это книга, где каждая страница повествует почти одну и ту же историю, но история заново переписывается, дополняя и совершенствуя простой сюжет рассказа.

Можно предположить, что, создавая свободные личности, Бог сохранил связь с ними, и воля всякой личности поистине принадлежала ей, когда принадлежала Богу. Разрубив связующий узел, Адам сделал самоубийственный шаг – он собственную сложность объявил автономной. Что же осталось на месте связи? – “торчащие провода”. Личность без Бога стала открытой системой, не полной, не целостной. Она пустилась в плавание по жизни в поиске ответов на запрос оборванной связи. У нее появились желания. Обретя желания, личность оказалась перед соблазном их неуместного удовлетворения. Разрывы происходили где-то во времени разных слоев, и мы видим не их, а последствия – следы греховных деяний.