– А Роззи… - парень покраснел до кончиков ушей и опустил глаза на дощатый пол. – Она не говорила… У нее есть выбор? Ну, она уже о нем знает?

– Нет, - покачала головой Лили. – Она не знает, и она сама недавно говорила об этом. Подожди-ка, - она мягко коснулась рукой его плеча. – Роззи тебе нравится? Не смущайся, я все понимаю. Я права? – в ее ласковых и добрых глазах, в самой глубине, появилось выражение какой-то напряженности.

Долохов, бледный, смущенный и явно растерянный, слегка нервно сглотнул и медленно кивнул.

– Да, - почти неслышно выдохнул он. – Она мне очень сильно нравится… - Лили только мягко погладила его по взъерошенным волосам, вздохнув. Но напряженность в глубине ее глаз переросла в выражение искреннего сочувствия и сожаления. Граничащего, однако, с ужасом…

“Бедный мальчик”, - горько вздохнула женщина. – “Мне тебя в таком случае искренне жаль, если ты не ее выбор”.

Но вслух эти слова, разумеется, не прозвучали. Лили Браун, бывшая близкой подругой Вирджинии, знала о валькириях гораздо больше, чем можно было бы предположить. Знала она и то, чем оборачивается для валькирии ее дар и чем за это расплачиваются… И от этого лишь острее она ощущала тревогу и боль за приемную дочь, обладавшую такой связью со своим даром, какой не обладала прежде ни одна валькирия. Чем расплатится за свой дар Розалина и как чувство к ней, заранее обреченное на безнадежную безответность, повлияет на кого-то, кто будет ее любить, предсказать было невозможно. Но даже мысль о том, что именно и как может произойти, внушала искренний ужас. Еще больший ужас вселяла в женщину мысль о том, что таким человеком окажется Антонин. Она искренне любила этого мальчика, как сына, но женщина буквально интуитивно ощущала, что в нем есть что-то не то, что-то страшное по своим последствиям и, возможно, гибельное для кого-то. Страшнее всего же была мысль о том, что гибельно это окажется для Роззи и него самого… Но, даже будь это так, помешать этому было просто невозможно, и эта-то безнадежность ситуации пугала женщину, заставляя ее нередко просыпаться по ночам в холодном поту. От страха за пусть и не родную, но любимую дочь…

Мелькнувшая следом мысль, однако, заставила женщину слегка воспрянуть духом. Он вполне мог быть и выбором Розалины, что не несло бы в себе, казалось ей, опасности. И пожилая волшебница искренне желала поверить в то, что так и есть… Того же, что это не так и каковы будут последствия этой истории, знать ей не было дано. Из всех ныне живущих в тот момент знали это лишь Анна Экала, Королева Времени, и ее ближайшая помощница и поверенная, Великая Валькирия Совета Десяти, Оливия Говьер…

***

Последние лучи заходящего Солнца осветили крыльцо уютного двухэтажного дома, когда парень и девушка с огромными чемоданами поднялись по чистым широким ступеням и постучали в дверь. Розалина поправила длинные густые волосы, бросив взгляд на как-то поникшего Долохова.

– Не волнуйся, - шепнула она.
– Это же твой дом.

– Ага, - усмехнулся парень. – И мой отец, - послышался скрип засовов и вскоре дверь распахнулась. Перед ребятами предстал высокий худощавый мужчина с черными волосами и тяжелым взглядом. На нем была черная мантия, шитая серебряной нитью. Серые глаза весьма прохладно оглядели Антонина и Роуз.

– Привет, пап, - парень натянул на лицо улыбку. – Я соскучился!

– Проходи, - Долохов-старший отступил, освобождая дверной проем. – Вещи сразу отнеси, и к столу. Мать приготовила ужин, - он перевел взгляд на Розалину и изобразил слабую улыбку. – Привет, Роуз.

– Добрый вечер, дядя Николас, - очаровательно улыбнулась девушка. – Может, мне помочь тете Вирджинии?

– Думаю, она будет тебе признательна, - кивнул Долохов-старший. – Отнесешь чемодан Роззи в гостевую спальню, - бросил он сыну, скрываясь в глубине дома. Антонин скрипнул зубами, Розалина мягко положила руку ему на плечо.

– Не нервничай. – прошептала она. – Он просто устает и переживает за миссис Долохову… Давай я помогу с чемоданами?

– Я сам, - Антонин улыбнулся девушке. – Я же парень, а ты девочка, - он как бы невзначай коснулся ее теплой руки, подхватил чемоданы с помощью магии, радуясь тому, что ему уже можно колдовать дома, и отправился наверх. Розалина же нырнула на просторную уютную кухню, где невысокая женщина с полной шеей и плечами и тонкими, худыми руками, со слегка болезненным цветом лица хлопотала у стола, накрывая его.

– Добрый вечер, тетя Вирджиния, - улыбнулась Розалина. Женщина поставила тарелку на стол и обернулась к девушке.

– Роззи, - улыбнулась она. – Привет, девочка. Как дела?

– Все отлично, - задорная улыбка Розалины осветила кухню и в домике словно бы стало чуть теплее. – Как вы? – в то время, как Долохова ее обнимала, поинтересовалась девушка, приобняв женщину.

– Мне получше, - пожала плечами женщина. – Вот только вес набрала, правда, но он уже уходит.

– Вы хорошо выглядите, - Розалина, усадив женщину, проворно накрывала на стол. – Очень аппетитно, - взглянув на слегка пригоревшую жаренную рыбу, улыбнулась она. – Сейчас и Тони подойдет, - девушка что-то быстро тараторила, но Вирджиния и не вслушивалась в ее слова. Ей просто становилось легче дышать. Уходила тяжесть с души. Она обожала девушку искренне и нежно – Розалина, добрая, тактичная, вежливая и очень отзывчивая, была настоящим ангелом по мнению многих. Бронхиальная астма, от которой долгие годы страдала женщина, в присутствии этой девушки словно бы ослабляла свою крепкую и противную хватку…

– Мамуля, - Антонин, присоединившийся к женщинам, нежно обнял женщину и поцеловал в щеку. – Мамочка, как ты? – в его серых глазах проявилась тревога и волнение. Вирджиния обняла сына, потрепав по длинным волосам.

– Мне лучше, - произнесла она. – А ты у меня здорово возмужал, - оглядела его женщина. – Становишься не только высоким, но и уже не таким худым, как раньше. Взрослеешь,- смущая сына, бросившего на Розалину робкий взгляд, радовалась женщина. – Ой, Роззи, ты уже все накрыла, - всплеснула она руками. – И когда только успела?