Шрифт:
— Эта не подходит, возьмем следующую. Клен и перо феникса. Семь дюймов. Очень хлесткая. Пробуйте…
И началась эта… часовая пытка. Рогозина, на исходе второго часа, уже почти с неприкрытой ненавистью глядела на все не уменьшающиеся ряды коробочек с палочками. Ей хотелось прийти в отель и скорее схватиться за купленные книги, а еще все толком сложить в чемодан…
– … попробуем все же. сочетание очень необычное — береза и перо феникса, двенадцать дюймов, гибкая, прекрасная палочка. Правда цветом от остальных отличается, но…
Едва Слава взял ее в руки, как вдруг по телу прошел жар, а в пальцах ощутимо заколол холод. Словно палочка… привыкала к нему.
Он взмахнул, никуда конкретно не целясь.
Ваза с сухими цветам мгновенно стала льдом. От удивления, Вячеслав едва не выронил ее.
— О, — захлопал мастер волшебных палочек, — браво! Эта ваша палочка. С вас восемь галлеонов…
Дойдя обратно до Дырявого котла, Слава первым пошел в душ. Вытирая мокрые волосы полотенцем, он увидел, как мать, жуя зеленое яблоко, читает первую страницу тяжеленного тома. Рядом с ней лежал в раскрытом виде «Магический мир для чайников».
— Интересно?
— Как читать наш уголовный кодекс на сон грядущий… Интересное… Чтиво.
Вячеслав заржал…
====== Дела семейные. Часть 1. ======
— Мам? Ты мне обещала рассказать как научилась писать пером…
Слава, сжав губы, выводил на пергаменте букву за буквой, макая перо в баночку с чернилами, и строчку за строчкой — с каждым разом получалось все лучше.
— Ну… ты не отвлекайся, пиши… — заметила она, смотря на то, как он пишет по пергаменту. — Как-то раз нам потребовался анализ нажатия пера, почерка по листку и засыханию чернил. Ими была написана предсмертная записка. Так как все ребята были заняты, я решила помочь Тихонову. Не с первого раза, конечно же вышло, но, в итоге… Я теперь пишу пером по всему, чему только возможно. И идеальным почерком.
— Все, у меня рука сейчас отвалится… Не могу…
— У тебя, сын, не должно существовать слов «не могу». Тебе лекции писать, и не только здесь! Заметь, я тебя от школы и института не освобождаю. Ты будешь как миленький сдавать школьную программу, пусть даже экстерном (или с опозданием), и готовиться к поступлению! — погрозила ему его мама. — То, что ты — английский маг, не делает тебе никакого снисхождения!
— Да понял я. Разумеется, я заучу все учебники, я возьму их с собой! Поверь, я тоже не в восторге — не хочу расставаться с теми, к кому я привык. Да и по стране буду скучать, и по тебе… — Рогозин-младший, весь перепачканный чернилами с ног до головы, обнял свою маму. Галина Николаевна выглядела счастливой. — Очень…
— Не подлизывайся, — слегка пожурила она его.
Все дело происходило вечером. Рогозина уже преодолела три главы свода законов, иногда помечая в своем ежедневнике очень нужное. Магическое законодательство Англии казалось ей путанее, чем русское. Были непонятны функции Визенгамота — при каких делах собирался полный состав, а при каких — хватало и нескольких членов… по каждому закону было столько поправок, что от реальной «базы» почти ничего не оставалось. А непонятные ей существа и термины магического мира… Как жили и работали в этом мире юристы ей не понятно… А вообще — есть ли у них в мире адвокаты? Или…
Женщина, решив покончить с книгой сегодня, со вздохом сложила ее. Взглянула на наручные часы — уже было поздно. Слава давно спал, с уютом расположившись по всей постели, лежа на животе.
Рогозина вздохнула, и улеглась на свою постель, смежив веки.
Вскоре, она заснула…
Новый день начался у них с завтрака в Дырявом котле — каша, яичница с беконом, тосты с джемом и чай. Бекон, по меркам женщины, был слишком жирный, но остальные блюда ей пробовать здесь не хотелось — она, не выдержав скопления пыли, рано встала и потерла все горизонтальные поверхности в номере.
— Мы сегодня сначала с утра на кладбище, — проговорила Рогозина, — а потом заедем к твоим родственникам…
— Жесть, — проговорил Слава, ежась и зевая — ели они рано, так как первый автобус до тех мест шел ровно в шесть. Пришлось встать в четыре тридцать… а еще он поздно лег — но, зато, он научился быстро писать пером. — Я их побаиваюсь…
— Ну, если учитывать, что они — обычные люди, нам бояться больше нечего. С обычными людьми я хорошо нахожу общий язык…
— Угу, как и с убийцами, насильниками и сумасшедшими, — зевнул во весь свой рот мальчик.
— Слава! За языком следи!
Рогозина надела уместное для кладбища длинное, черное платье по фигуре и, чуть подумав, взяла с собой только сумочку. В конце-концов она думала, что кладбище точно не скрыто чарами. Мертвым-то телам и магам все равно… где покоиться. И, раз они все поедут на автобусе, то кладбище явно есть на карте…
Слава тоже оделся с ног до головы во все черное, но красивое — классическая рубашка с брюками, кожаный ремень и лакированные черные ботинки. Застегнул рукава на пуговички и обернулся к матери, которая стояла наготове с расческой.