Шрифт:
Будем оперировать с тем, что имеем.
Слава засунул в рюкзак альбом. Рогозина не обнаружила на нем почти никаких отпечатков, кроме очень старых, явно хозяйских. Одно фото она взяла — пусть будет у нее, да и для базы нужно.
Но нужно было идти — им еще предстоял визит к родственникам. Рогозина большей частью полагалась на то, что должны же им были сообщить, что Поттеры погибли, и принести их личные вещи! А еще Рогозину интересовало и то, почему же они не искали ребенка все эти годы…
Они трансгрессировали вместе с профессором и оказались перед красивым загородным домом. Он был чисто… английским, с лужайкой, с газонами и клумбами.
Рогозина вместе со Славой быстро стряхнула с платья пыль; Слава помог ей привести себя в порядок. МакГонагал исчезла.
— Ну, — проговорила Рогозина, оставшись довольна видом сыном, — идем знакомиться…
Парень только кивнул.
Рогозина до упора нажала на дверной замок. Раздалась приятная птичья трель. Через несколько секунд на пороге появилась миссис Дурсль, она была тощей блондинкой с шеей почти вдвое длиннее, чем положено при ее росте. Она была одета в платье клюквенного цвета и на шее красовалось жемчужное ожерелье.
— Здравствуйте, — проговорила Рогозина, держа очень вежливый и вкрадчивый тон — будто бы на допросе обвиняемого присутствовала. — Вы — миссис Дурсль? Я предупреждала в письме о своем к вам визите…
Но глаза смотрящей на Рогозину женщины лгали, выдавая ее: она видела, как миссис Дурсль смотрит на нее едва ли не с ненавистью. Буквально прожигает насквозь!
— Конечно, — неприятно улыбнулась та, — мы ждем вас! Заходите!
Как только Рогозина ступила на порог, то на нее неприятно обрушился тот факт, что, судя по всему, сообщению о том, что племянник поступает в этом году в Хогвартс, Дурсли не обрадуются. Тут все буквально кричало о том, что они — слишком аккуратные, слишком чистоплотные и слишком… заурядные. Обычные люди.
Славе, судя по всему, тоже было не по себе. Эта… тетка со стороны его биологический матери была очень неприятной. Тем более, ее взгляд, которым она окинула его шикарно одетую «маму» и его самого… доверия не внушал. Ну, ничего-ничего… Сейчас английских «родственничков» матерь мигом на место поставит.
— О, я так рада… — «ага, как же,» — подумала про себя Рогозина, — видеть вас у себя…
Если бы не кислое выражение лица, с которым Петунья Дурсль поизносила эту фразу, то можно было засчитать это за дружеско-приятельский жест. Лжет — и не краснеет.
— О, а так рада познакомиться с биологическими родственниками моего приемного сына, — запустила мелкую шпильку в разговор Галина Николаевна, идя в гостиную вместе с теткой. Слава не стал оставлять рюкзак в прихожей (мало ли) и попросту снял его с плеч. — Он выражал горячее желание познакомиться со всеми вами…
Если на то пошло, то Слава никогда прежде не видел столь откровенно словесно издевающуюся, над этой женщиной, свою мать. Она открыто глумилась над этими родственниками, что ни разу не прислали ни открытки ко Дню Рождения, ни потрудились узнать, что же произошло с родным им племянником, ни как он жил все эти годы.
— Да-а-а? Но у нас было так много дел! Тем более, я тоже не бездетная, а еще у моего мужа бизнес… Садитесь. Вернон сейчас подъедет, они с моим сыном закупаются к школе…
«Та-а-ак, значит родственнички не прозябают. Замечательно.»
Через пять минут они уже сидели на узком белом диванчике. Перед ними стоял чайник со сливочником и сахарницей, пирожные (явно самые дешевые), какие-то конфеты и печенье. Рогозина тут выглядела почему-то до крайней степени неуместно — вся такая серьезная, собранная, неуловимо женственная и красивая перед отвратительно сюсюкающей и страшной как Баба Яга, высохшей и алчной Петуньей Дурсль. Ничего родственного (биологическая мать явно унаследовала всю семейную красоту, нечего не оставив сестре) и схожего в ее облике с собой Слава не увидел. Он даже слегка поражался — ну надо же!
— Позвольте угостить вас кофе! — преувеличенно вежливо обратилась Петунья к русской гостье.
— Спасибо. А Вячеслав, — подчеркнула Рогозина в разговоре, — думаю, будет сок…
Мама, ты умница. Судя по ее взгляду, кофе тут был самый отвратный и пить его не стоило. Слава вежливо кивнул — и сам налил себе в высокий стакан апельсинового сока. Сок был отличным.
— Вы, наверное, по делам в Англию? — рискнула спросить Петунья.
— Да, по делам. Вячеслав будет учиться здесь, и мы ездили смотреть его новую школу… Нам понравилось, и мы решили остаться здесь еще на пару-тройку дней… А чем занимается ваш муж?
— О, у него фирма по электро-инструментам… А вы? Чем вы занимаетесь?
— Я работаю на спецслужбы. ФСБ. — Проворковала Рогозина. — В прошлом военный хирург…
Это подействовало как красная тряпка на быка — разумеется, все западное поколение пугали сказочками про кровавую СССР, злых КГБ-шников и прочем… арсеналом сказок. Петунья явно дико испугалась, но виду не подавала. Только глазки бегали и шныряли: туда-сюда, туда-сюда…
— Чудесно…
— А теперь я хочу знать, почему мой приемный сын не получал от вас никакой весточки и почему вы даже его не искали?..