Поравнявшись с Егором, она едва заметно улыбнулась и, сделав ему знак глазами, молча указала на свёрток. Отложив цветы на близстоящий столик, он протянул руки, намереваясь взять малыша:

– Можно?

Коротко кивнув, Анна передала ему спящего ребёнка, а сама забрала со стола букет. Егор осторожно отодвинул в сторону край кружевного одеяльца и с умилением посмотрел на крохотное существо. Этот славный малыш и не догадывался о том, как волновался и в томительном ожидании кусал ногти его новоиспечённый папаша, он так сладко и безмятежно спал, что ему можно было лишь позавидовать. И сейчас Егор держал на руках это маленькое чудо, боясь не то, что сделать неверное движение, а даже вздохнуть. Он застыл на месте, продолжая с каким-то детским восхищением рассматривать малыша, которого уже в полной мере ощущал своим, родным. Из состояния немого восторга его вывел вкрадчивый голос Ани, обращённый к нему:

– Идём? Такси уже ждёт…

– Конечно, - спохватившись, он кивнул и, осторожно прижимая к себе ребёнка, последовал за Аней к выходу.

Назвав свой адрес, Плетнёва откинулась на заднее сиденье машины и, посматривая на молчаливого Егора, сидящего рядом, поинтересовалась:

– Поднимешься, выпьешь кофе?

– Да, - почти шёпотом отозвался тот, с тревогой обращая свой взгляд в сторону сопевшего на руках малыша.

– Не бойся, ты его не разбудишь, - не удержалась от смеха Анна, но тут же вновь как будто посерьёзнела и замолкла, не проронив ни слова до самого дома.

Когда они поднялись в квартиру, где Егору так ни разу и не доводилось бывать, Плетнёва взяла у него из рук ребёнка и, взглядом пригласив следовать за ней, направилась в комнату.

Уложив малыша спать в заранее приготовленной для него кроватке, она взяла Егора за руку и потянула его в сторону кухни. Там, вскипятив чайник, она налила ему кофе и села напротив, по другую сторону стола.

– Не хочу, чтобы ты думала, будто я не готов заботиться о своём ребёнке, - откашлявшись, внезапно начал Егор и сделал глоток из чашки. – Я очень много думал в последнее время, рассчитывал, как именно для вас будет лучше, и…

– Егор, - Аня отчего-то помрачнела, - я…

– Нет, выслушай меня, - Иващенко приложил палец к губам. – Сначала я скажу. Не смотри на то, что когда-то я воспринял эту новость не совсем так, как должен был. Многое изменилось за это время, и я многое переосмыслил. В общем-то, я понял, что не могу и не хочу делать вид, что этот ребёнок для меня ничего не значит. Это не так, и никогда не было так. Поэтому сейчас я могу с уверенность сказать, что не оставлю тебя и всегда помогу, если это от меня потребуется. Пока я не совсем твёрдо стою на ногах, но это поправимо. Всё, что у меня есть и будет, я готов отдавать без остатка. Мой ребёнок не должен ни в чём нуждаться, я это понимаю. И в связи с этим хочу тебе предложить переехать ко мне. Так нам будет намного удобнее. Как ты считаешь?

Выслушав его тираду, Аня ничуть не изменилась в лице. Казалось, она только больше погрустнела и в растерянности опустила глаза в пол.

– Егор, есть кое-что, что и я должна сказать тебе. Может быть, немного поздно, но…

– Ты о чём? – он прищурился и допил кофе.

– Дело в том, что я, сама того не желая, могла ввести тебя в заблуждение…

– Говори, - Егор выжидающе на неё уставился, уже предчувствуя что-то не очень хорошее.

– Понимаешь, в период, когда я забеременела, - наконец, подобрав слова, начала она, - помимо тебя, я встречалась ещё с одним человеком. И изначально у меня было два варианта, кто может являться отцом этого ребёнка: он или ты…

– Продолжай, - нахмурившись, произнёс Егор.

– Сперва я была уверена, что это он, - Анна нервно затеребила край скатерти, - у меня были планы насчёт него, я сразу же поехала к нему и сообщила о том, что беременна. Но… вопреки моим ожиданиям, он выгнал меня за дверь, даже не дослушав до конца. Я проплакала тогда весь вечер, после чего уже вспомнила о тебе. Тогда я начала вспоминать, высчитывать по срокам, и уже не была так уверена в своих первоначальных расчётах. Я подумала, что это может быть и твой ребёнок…

Егор молча слушал её, не перебивая. Но с каждым сказанным словом лицо его всё больше вытягивалось и как будто даже бледнело.

– Я провела в раздумьях почти неделю, - продолжала тем временем Плетнёва, - я практически не спала, голова моя была забита лишь этими мыслями. Этот человек так плохо обошёлся со мной, я звонила ему ещё несколько раз, но он отключил телефон, а через три дня я узнала, что он вообще уехал из страны. Я хотела поехать, сделать анализ, разобраться во всём, но в один миг поняла, что осталась совсем одна. И снова подумала о тебе. Что-то внутри меня стало подсказывать, что только ты можешь быть отцом моего малыша, что иначе и быть не может. Можно сказать, я сама убедила себя в этом, и позвонила тебе. Ты, хоть и не обрадовался моему заявлению, по крайней мере, не бросил меня в одиночестве, разбираться с моими проблемами. И за это я благодарна…

– Благодарна? – не веря своим ушам, он вскочил и уставился на неё недобрым взглядом. – И что ты сейчас хочешь сказать мне? Что я уже и не отец вовсе, да?!

– Говори тише, - взмолилась она, тоже вскакивая. – Я понимаю, ты имеешь полное право возненавидеть меня за это. Но я не хочу обманывать, я говорю всё как есть. Если хочешь, мы можем завтра же сдать анализ на ДНК…

– Если хочешь?! – снова с крайним негодованием повторил тот и покрутил пальцем у виска. – И ты заявляешь мне об этом только сейчас?! Когда я уже свыкся с мыслью, что это мой ребёнок?! Когда я потерял всё, включая любимую женщину, и думал, что у меня осталось хотя бы что-то, ради чего стоит жить?! Ты в своём уме?!