— Ты мне не нравишься, — каменным голосом выговариваю я, поскольку он начинает меня бесить этой уверенностью. Уверенностью, что я лишь обычный индивид, что я предсказуема и примитивна.

— Ты сама не веришь в свои слова, так зачем врёшь? Это глупо выглядит, — не понимает Стефан и становится ещё ближе, буквально прижимаясь ко мне, а у меня начинает кружиться голова. — Тебе хочется пить? — выдыхает он мне в щеку, и говорит так медленно, что я ловлю каждое его слово с коротким придыханием.

Я молчу.

Губы слиплись.

— Тут жарко, не находишь? — продолжает Стефан монолог. — Наверное, поэтому у тебя подскочил пульс, как только я прижался к тебе. И освещение, — оглядывается он на потолок, а затем возвращается ко мне, — ужасное. Вот почему зрачки расширились, я понимаю, — Стефан надо мной насмехается. — Но пульсация, — тут же возражает он сам себе, — ты чувствуешь её? Чувствуешь? У тебя кружится голова? — шепчет эскортник, понимая, что я попалась. — Локальная сосудистая пульсация… в голове. В районе гениталий, да? Каковы могут быть причины?

Я ничего не могу ему ответить, потому что он прав.

— Преждевременная менопауза, — шутит этот „эксперт“, и здесь я понимаю, что он смотрел „Теорию Большего взрыва“, так же, как и я, — гипертиреоз. Заражение паразитами «Чужого„…ну или сексуальное возбуждение. Третье в твоём случае, хах?

— Эдакий Шелдон Купер, — без тени улыбки на лице выговариваю я.

— Смотрел пару серий, поскольку Элина была без ума… ладно, не об этом, — внезапно его взгляд прожигает меня насквозь.

А мне так и хочется завыть: а-а-а, какая к чёрту Элина?!

— Потливость ладоней, да? — хватаю я его за руку. — Тут жарко, — добавляю я. Если Стефан думает, что один что-то шарит в этом, то ошибается. — Я не дура, да?

— Ты просто должна понять, что я актёр, Елена, — снисходительно начинает он объяснять. — Я кажусь таким, каким ты хочешь меня видеть, если ты хочешь видеть меня заинтересованным в тебе — я становлюсь таким, считай, что я хамелеон или пластилин — мне всё равно, но это так. Я могу играть, я умею притворяться, я хорошо это делаю. Я умею влюбляться по приказу, могу разлюбить по просьбе. Любой каприз за ваши деньги. Вот только я хочу сказать, чтобы ты не тешила себя ложными надеждами, я не хочу, чтобы тебе было потом больно, я вообще не хочу этого, но это происходит. Я уеду — ты останешься. Понимаешь? Из этого, — окидывает Стефан меня взглядом, — ничего не выйдет. Ты слышишь меня? Ты правильно поступаешь, что не кидаешься в омут, в новые чувства, с головой — это глупо, это лишь страдания, — парень, словно уже не обо мне говорит, а о себе (возможно, уже обжёгся сам..?!). — Я ответил себе на свой же вопрос, — понимает Стефан, — удивительно, как я раньше не понял, что ты мыслишь так же, как и я…

Я задета его словами.

„Ничего не выйдет“.

Он так уверенно говорит об этом, как будто я тот, кому сказали, что дата смерти назначена, и она близка.

Почему-то мне это напомнило один момент из сериала, название которого я забыла (уверена, вы его смотрели), но точно помню, что парень девушке говорит: у нас ничего не выйдет.… И парам-пам через 6 сезонов они вместе! Нормально так…

Осталось 6 сезонов перетерпеть.

И я завожусь.

— Ты прав, да, — у меня дрожит рука, и я судорожно поднимаю правую руку и обхватываю его щеку, чувствуя его тепло. — Я влюблена. Это неправильно, очень неправильно, — Стефан расслабляется и в то же время напрягается. — Потому что…это сумасшествие, — смеюсь я истерическим смехом.

А теперь посмотрим, как тебе будет приятно это.

— Я люблю тебя, — тяжело сглатываю я, — Алекс. Алекс, я тебя нашла.

Лицо Стефана приобретает незнакомое мне ранее выражение.

Ему ведь известно, что фанатки влюбляются в героев сериалов, те самые сумасшедшие фанатки, которые существуют, а потом бегают вдогонку актёрам и хотят их на себе женить? Я одна из них.

— Ты думаешь, почему ты мне так понравился? Потому что ты как две капли воды на него похож. И ты он. Ты ведёшь себя, как он. Ты шутить, как он, и говоришь также…у тебя богатый папа, мама — молодая мачеха, настоящая мать умерла, ты ходишь такой сексуальный у всех под носом, и никому не даришь своё сердце, используешь девушек, у тебя свои интересы, ты озабочен сексом, подкатываешь к каждой, а сердце у тебя каменное. И внешность твоя: светлые волосы, зелёные глаза, накаченное тело, благородный нос, — (не такая уж и редкая внешность) я обхватываю его лицо руками и приближаю к своему, — ты не представляешь, но я писала о тебе, не зная тебя, и я нашла тебя сейчас, и это… такое счастье…Я никого ещё так не любила, как Алекса. Я представляла тебя в своей голове, я рисовала тебя в своём сознании — и пару дней назад ты предстал передо мной в плоти и крови, не плод моей фантазии —, а живой человек.

Сказать, что Стефан в шоке — ничего не сказать.

Я унизила его. Сказала, что влюбилась не в него, а в какого-то другого человека, на него похожего и даже не существующего. Это больно.

Это словно Анни в „Гостье“, существующая в теле Мелани, все видят в ней Мелани, но ведь она совершенно другой человек, другая личность… Она полюбила Джареда, но Джаред видит в ней Мелони, а не её…

Хорошо, что нашёлся Иен, который полюбил душу Анни, а не внешность, не внешность Мелони.

Мне было бы неприятно, если был Деймон сейчас пришёл и заявил, что любит Изольду или кого-либо ещё … то есть любит не меня, а выдуманного персонажа, который выглядит, к примеру, как я. Это не только сумасшествие, но и обидно.

— Прости, если обидела тебя. Ты говоришь, что можешь играть, так сыграй мне Алекса, я хочу Алекса, я люблю его, — я похожа на сумасшедшую, и это так. — Перестань видеть во мне ходячую зарплату хотя бы для видимости, я заплачу тебе, сколько захочешь, сколько ты мечтаешь, только будь им.

Он шокирован и непонимающе смотрит на меня.

— То есть с самого начала…

— Кэролайн позвонила тебе, потому что я устроила истерику, что ты Алекс, но мне не хватало мужества позвонить тебе самой, я могла тебя испугать.