— Я притворялся много раз. Но невозможно быть абсолютно другим.

— Ты прекрасный актёр, Себастьян, — качаю головой, заворачиваясь в полотенце.

— Не настолько хороший. Я могу быть совершенно другим, однако всегда в сыгранной роли есть немного меня.

— Я уже люблю тебя. Не надо, пожалуйста, этих разговоров больше.

Выхожу из комнаты, чтобы подойди к шкафу и взять одежду.

— Зачем меня будет осматривать врач? — внезапно спохватилась я, вспомнив слова Себастьяна. Совсем меня отвлёк.

Жених вышел вслед за мной.

— Полечит немного. Потом пойдём на работу.

Киваю.

— Спасибо, что заботишься обо мне. Однако мне, скорее, нужен психиатр.

Смеюсь ненормально, выбирая одежду, прокручивая сказанные слова ещё раз в голове.

— Кстати, насчёт вчерашнего…

— Его не было. Дня этого не было. Какое число? В календаре такого не было, — железным голосом проговариваю я, забирая тёмно-красное платье из шкафа.

— Хорошо, милая. Такого дня не было, — смеётся Себастьян, пока я кладу нужную мне одежду на постель.

Пытаюсь вести себя, как будто ничего не было. Так лучше. Для меня безопаснее. Для моего сердца, нервов. Просто для меня.

***

Стефана утром я не встретила. Не пожелала завтракать. Себастьян решил проявить солидарность, мы поехали на работу сразу же. Посматривая в окно, я вздрагивала, воспоминания приходили. Не хотела впускать их в свою голову, поэтому заговаривала с женихом каждый раз просто на любые темы. На любые.

Кроме Стефана в доме.

Намного интереснее было обсуждать рабочие вопросы, я даже повторила некоторые фразы на итальянском…

Мы остановились у незнакомого здания. Прожигаю жениха взглядом, не понимая. Себастьян же не обращает внимания, продолжает грузить меня итальянским.

— А как у тебя с латынью, Елена? — спросил он, когда я отчаянно старалась уложить в голове все сказанным им фразы и некоторые правила.

— Эм, ну я учила её… кое-как, — посмеялась я. — Это ведь мёртвый язык, поэтому сильно не запаривалась.

— Зря. Я обожаю латынь. Repetitio est mater studiorum, — тут же переключился Себастьян на латынь.

— Повторение — мать учения. Слишком просто, — улыбнулась я.

— Ubi vinci necesse est, expedit cedere. Уже не так просто? Для той, кто учила латынь давно, — расхохотался жених, довольный своим превосходством. Но так просто я не сдамся. На раздумья даю себе не больше минуты.

— Где поражение неизбежно… — начала я произносить, наблюдая за лицом Себастьяна. О, да, я перевожу правильно. — Выгодно отступить. Верно?

— Да. А теперь уйдём от крылатых выражений, сможешь ли ты понять и перевести обычные предложения? Si vis amari, ama.

— Если хочешь быть любимым — люби.

— Теперь я вижу, в кого Мира такая, — улыбнулся Себастьян, чего я не ожидала.

Наше обучение приостановилось, поскольку в машину вернулся водитель, а вместе с ним в салон ворвался необычайно вкусный и приятный запах.

Давно же я… не ела фастфуда.

Повернулась лицом к Себастьяну, который забрал у водителя коричневый бумажный пакет.

— Это для кого?

— Для нас. Мы же не завтракали.

Я хлопаю глазами, когда жених открывает пакет, вытаскивает жареную картошку, соус, обмокает в неё маленький кусочек и отправляет к себе в рот.

— Ты серьёзно?

Себастьян — истинный англичанин высшего слоя общества. Всегда, я повторяю, всегда — он водил меня в рестораны, где мне вместе с едой выдавалась куча столовых приборов. К счастью, благодаря бабушке, я была обучена, какой ложкой, вилкой надо что есть.

Себастьян и фастфуд… это… я не знаю, как это сопоставимо в принципе.

— Ты угощайся, я сам всё не съём, — потряс он большим пакетом, раскрывая и отдавая его мне. Я вытащила картошку фри.

— Эм, ты любишь такую еду? — наконец решилась я спросить, пока Себастьян аккуратным движением пальцев, медленно, неторопливо закидывал себе в рот ломтики жареной картошки.

— Слушай, сходи мне за кофе. Ты будешь? — повернулся жених ко мне, не собираясь дожидаться моего ответа. — И ей тоже принеси.