Неожиданно я вспоминаю слова той самой “гадалки” и сопоставляю их со словами Себастьяна.

«- Умрёт, оставив трёх своих детей, жену и любовницу, — продолжает женщина говорить. Что?

— Какую любовницу??? — не понимаю я. Какие дети? — У нас только…

— В самом расцвете лет уйдёт на покой, не успеет исполниться ему и тридцать один год, — вот уже сгорбившаяся женщина говорит стихами, а у меня в глазах стоят слёзы. — А ты найдёшь ему замену, светлый и тёмный мальчик около тебя, ты выберешь тёмного, но и он тебя покинет».

Стефан покинет трёх детей — Миранду, Криса и Изабель. Жену — меня. Любовницу — Ребекку.

Не успеет ему исполниться тридцать один год — ему ещё нет даже и тридцати.

«Найдёшь ему замену». Светлый мальчик — Стивен. Тёмный… А кто подразумевается под тёмным?

Тёмный…

Стивен — он такой добрый и честный… а вот Себастьян…

«ты выберешь тёмного».

Я не хочу думать ни о чём сейчас.

Моё сердце замирает, ведь я смотрю, как Стефан поднимается на некое возвышение.

Я чувствую. Оборачиваюсь и вижу…

В горле стоит немой крик, когда я смотрю наверх, где на втором этаже, на который можно легко попасть с помощью винтовой лестницы, стоит снайпер.

Поздно кричать, потому что в одно мгновение весь зал представляет лишь какофонию голосов.

Я боюсь повернуть голову, так боюсь. Видеть его мёртвым. Сама мысль слишком мучительна.

Желание броситься вдогонку этому ублюдку с винтовкой в руках не даёт меня рационально мыслить.

Тем временем я свободна, ведь Эрик пошёл к Стефану. Стефан.

Неизвестное мне чувство перебарывает страх. И имя этому чувству — надежда.

Я пытаюсь прорваться вновь сквозь образовавшееся кольцо плотно прижатых друг к другу людей, выкрикивая: я его жена!

Всё же удаётся.

Взгляд родных зелёных глаз сбрасывает с души невидимый камень, я бросаюсь на пол рядом с ним.

— Где? — у меня один вопрос, я судорожно взглядом ищу его рану, вижу окровавленный рукав.

— Всё хорошо, — слегка задыхающимся тоном произносит он. — Не нервничай, меня просто задело, пуля пролетела, — махает Стефан в сторону, указывая на маленькую чёртову штуковину, которой так просто убить.

Поспешно рядом со мной оказывается врач, я отодвигаюсь, руку Стефана перевязывают, оказывают быструю первую помощь. Я в шоке смотрю на всё это.

«Сегодня я просто покажу, что не надо со мной пробовать играть».

Она лишь продемонстрировала, что может сделать. Снайпер не планировал убить, он хотел напугать меня.

Крик ужаса застрял в горле, я хватаюсь за него.

— Прости меня, — звучит голос рядом со мной, так что от неожиданности я вздрагиваю. — Я правда был не прав, когда посмеялся над твоими переживаниями сегодня… — раскаявшимся тоном говорит Стефан рядом со мной.

Сейчас мы находимся около особняка, в которым был банкет, на улице царит поздний вечер, и прохладный ветер обдувает лицо.

— Как рука? — желаю я поменять тему разговора.

— Мм, болит немного, но ничего такого, к чему бы не привык. Сама знаешь, — усмехнулся он. — Я хотел извиниться не только за то, что произошло сегодня…, но и…

Я поворачиваюсь к нему.

— Я действительно сказал многое, чего не хотел. Это всё гнев, — качает Стефан головой из стороны в сторону. — Твои глаза, Елена, — неожиданно раздаётся его голос посреди тишины. — Я увидел это в твоих глазах, и мне стало стыдно за всё то, что я сделал.

— «Это»? Что ты увидел? — недоумеваю я.

И мне кружит голову… его близкое присутствие, его тёплое дыхание, и теперь его губы, которые еле касаются моих, сейчас я чувствую, что он сделал что-то, чего точно не хотел. Стефан отстраняется.

Но я хочу.

Я переживала, так сильно волновалась за него.

Хватаю его за шею, пока не поздно и притягиваю к себе, касаюсь его губ, нерешительно начиная поцелуй.

Сложно описать, что я испытываю к нему сейчас. Но я была с ним так долго, я всегда была рядом.

Пытаюсь передать через поцелуй всё то, что не могу сказать. Поэтому и поцелуй такой странный — мгновение — и он отстраняется, а потом только сильнее нажимает на мои губы, я хочу остановиться, но не могу этого сделать. До сих пор не могу осознать, почему так наслаждаюсь этой близостью с ним, если немного ранее испытывала чуть ли не дикую ненависть.